Я тебя отвоюю
Шрифт:
– Давайте в пятнадцатый ноль—ноль. Девятый кабинет, отделение на Калинина.
Оперативник скрылся в коридоре, а я еще долго сидела и размышляла о жизни. В итоге мысли снова вернулись к убийству Натальи. Каково было женщине перед смертью? Чувствовала ли она свою близкую кончину? Вздрогнув от событий последнего дня, я поспешила на пост к медсестре, жутко не хотелось оставаться одной.
4
Утром главный врач собрал персонал на внеплановое совещание. В просторной приемной я заняла место рядом с хирургом и осмотрела присутствующих. Люди явно пребывали в волнении, новость о смерти Натальи уже облетела больницу. Коллеги сбились в мини—группы
– Коллеги, здравствуйте! – Валентин Яковлевич отложил карандаш и обратился к нам, – я собрал вас сегодня по очень печальному поводу.
– Да знаем мы про Наташку, – выкрикнул с места пожилой офтальмолог. У него были настолько толстые линзы в очках, что я иногда поражалась, видит ли он пациентов, которые приходят к нему лечить зрение. Главный врач неодобрительно взглянул на подчиненного, но смолчал в его сторону и продолжил.
– Сегодня ночью полиция обнаружила труп нашей коллеги, заведующей терапевтическим отделением. Наталья Селина погибла при неизвестных пока обстоятельствах. Я знал эту женщину много лет, и могу сказать, она была отличным человеком, верным другом и хорошей матерью. Поэтому уважаемые, хочу попросить вас в память о Наталье не придумывать сплетен и не обсуждать случившееся между собой, тем более с пациентами, – присутствующие согласно закивали, однако, обещаниям коллег верилось слабо. Главврач сделал паузу, а после продолжил, – ближайшие несколько дней в здании больницы будет работать полиция, прошу отвечать на их вопросы и всячески содействовать следствию. Также вас могут вызвать на допрос, не пугайтесь, это все необходимые процедуры для скорейшего раскрытия преступления. Если вопросов нет, то можете идти работать.
Народ снова зашелестел разговорами, и стал потихоньку расходиться по рабочим местам.
В коридоре уже стояли пациенты, я начала прием, но, спустя два часа, пришлось прерваться. Помимо очередного больного в кабинет вошел парень в полицейской форме вместе с моим непосредственным руководителем. Главный врач явно пребывал не в настроении, он хмуро уставился на пустой Любочкин стул и спросил:
– Где Рязанова?
– На больничный ушла, – развела я руками, – в понедельник утром.
– Серьезно? – поднял бровь полицейский, – а вашей бухгалтерии об этом неизвестно.
– То есть как? – куда клонит мужчина, было непонятно.
– Черт побери, Юля! – грозно гаркнул Валентин Яковлевич, – куда делась твоя медсестра?
– Объяснила же. Люба позвонила с утра в понедельник и сказала, что уходит на больничный. Почему она не сообщила об этом вам или бухгалтеру, мне неизвестно.
– Где может находиться гражданка Рязанова? – обратился ко мне полицейский.
– Дома, наверное. Где еще бывают люди, когда болеют?
– Нет ее дома, – пробурчал главный врач.
– Походу у
Я дождалась окончания приема, а после набрала номер своей медсестры. Любочкин телефон оказался вне зоны доступа, холодный автоматический голос оператора заставил содрогнуться в нехорошем предчувствии. Небрежно собрав карточки пациентов, я накинула пальто и отправилась на выход. В холле скопились люди, протиснувшись сквозь очередь из больных, я вошла в помещение регистратуры. Молодая сотрудница приняла карточки, а после недовольно высказалась:
– Разве можно так работать? Очереди днями, врачей не хватает, теперь еще и полиция дергает. Начальству все по барабану, хоть зашейся в этой больнице!
– Валентину Яковлевичу тоже несладко, – заступилась я за руководителя, – видно же, человек переживает.
– Конечно, – заговорила из—за шкафа пожилая сотрудница Ирина Игоревна, – они с Селиной не просто коллегами были, а дружили даже.
– Правда? – новость удивила, – никогда не замечала, хоть и работали с Натальей в соседних кабинетах.
– Чего ж им перед молодняком отчитываться? – засмеялась Ирина Игоревна.
– То—то Наташку единственную из баб до заведующей повысили, – ядовито заметила девица.
– Не преувеличивай, – одернула коллегу женщина, – Наташка одна из старожилов этой больницы. У нас, сама видишь, текучка какая. Вы, молодежь, пару лет посидите, опыта наберетесь, да в областной центр тикать. А Наташка, да Валентин Яковлевич как пришли двадцать лет назад, так и задержались надолго. Так что, повышение она заслужила. Правда, нужно ли оно на том свете?
– Наш Валентин с низов поднялся? – удивленно моргнула девица, – я думала, по блату на должность попал.
– Эх, молодежь, все вам халяву подавай, – покачала головой взрослая сотрудница регистратуры. Я вмешалась в диалог, дабы попрощаться, и поспешила покинуть здание.
На пороге оказалось скользко. Я маневрировала по крыльцу, костеря дворника, который не соизволил посыпать солью ступени. Каждый шаг давался с трудом, казалось, еще мгновение, и ноги разъедутся по тонкой корочке льда.
– Юлия Викторовна, здравствуйте! – я оторвала сосредоточенный взгляд от ботинок и напротив себя обнаружила Руслана Сергеевича. Он стоял у первой ступеньки. Оперативник успел побриться и, в отличие от меня, выглядел бодро, – давайте помогу спуститься.
Встреча с ночным собеседником почему—то обрадовала. Руслан Сергеевич протянул мне руку, я схватилась за теплую грубую ладонь, и аккуратно преодолела ледяное крыльцо:
– Судя по всему, дворник решил обеспечить травматологию работой.
– Да уж, – улыбнулся мужчина, – как прошло окончание дежурства?
– Спокойно, а сегодня в больнице много ваших сотрудников, допрашивают персонал, снимают отпечатки пальцев.
– Все правильно, – оперативник спрятал руку в карман, – работаем.
– Я хотела спросить. Один из полицейских сказал, будто моя медсестра тоже исчезла. Это правда?
– Любовь Рязанова?
– Именно.
– Нам действительно не удается найти девушку. Телефон отключен, дверь не открывает, а родственников у Рязановой в городе нет. Кстати, вы в курсе, где может находиться ваша медсестра?