Я тебя приручу

Витина Элина

– Воды налей, – командует мне один из мужчин, и, дождавшись одобрительного кивка брата, я иду на кухню.

К сожалению, короткая передышка заканчивается, так и не начавшись. Видимо опасаясь, что добавлю в воду какую-нибудь отраву, все четверо следуют за мной. На нашей скромной кухне им едва хватает места, но тем не менее они вальяжно располагаются на небольшом диванчике и двух табуретах. Только Мир остается стоять в дверях, брезгливо осматривая наш простенький интерьер.

– Стаканы возьми, не в деревне, – раздраженно выплевывает брат, и я едва не выпускаю из рук

цветастые чашки. Тянусь к верхнему шкафчику за стаканами и только сейчас вспоминаю, что он заставил меня снять шорты.

Футболка безбожно задирается, и на пару секунд голоса за моей спиной смолкают, словно кухня погрузилась в вакуум.

Хватаю стаканы и, звонко грохнув их о стол, наливаю воду из кувшина с фильтром. Щеки при этом горят так, будто я превратилась в ходячий факел. Жар распространяется от корней волос до кончиков пальцев ног.

Поставив три стакана перед мужчинами, я предпринимаю попытку покинуть кухню, но грозный истукан в дверном проеме не спешит меня пропускать.

– Не мельтеши, – лениво командует он. – Мы еще не договорили.

Аккуратно присев на краешек дивана, я внимательно слушаю разговор мужчин. Точнее, пытаюсь слушать. На деле же мои зубы стучат так сильно, что заглушают не только их голоса, но и собственные мысли. Вчерашние гости выглядели куда менее цивильно, но тем не менее брат не вел себя с ними заискивающе. Да и меня не втягивал в разговор, наоборот, отправил в мою комнату.

Сейчас же, глядя, как мой нахальный и самоуверенный брат тушуется под взглядом Мира и его людей, я буквально пропитываюсь страхом. Чувствую, как он сочится из меня и обволакивает кожу липкой пленкой. И самое ужасное, в какой-то момент я осознаю, что окружающие это чувствуют. По крайней мере, этот самый Мир. Он слушает сбивчивый рассказ Данила об отце, но в то же время в фокусе его внимания нахожусь я.

Чувствую его взгляд не только кожей, но и где-то внутри. Будто невидимыми щупальцами пытается пробраться мне в голову и прочитать мысли. Да только что там читать? Страх? Безысходность? Думаю, эти эмоции и так написаны на моем лице. Так что, по идее, мне нечем его заинтересовать.

Но тем не менее, когда Данил просит меня проводить гостей, в моих руках оказывается визитка.

– Если вспомнишь что-то еще или брат начнет странно себя вести, позвони мне, – требует Мир. – Будь умной девочкой.

Я киваю, не решаясь поднять на него глаза, и рассматриваю визитку. Небольшой белый прямоугольник, на котором черным шрифтом написаны номер телефона и имя. Ратмир Бестаев. Ни профессии, ни перечня услуг… Просто имя и номер, будто эта визитка предназначена исключительно для тех, кто уже знаком с ее владельцем.

Что ж, приятно познакомиться, Ратмир Бестаев. Но мне кажется, мы оба знаем, что я тебе никогда не позвоню.

Глава 2

– Ушли? – выдыхает брат, когда я вновь захожу на кухню. – Черт, как не вовремя батя свалил! Эти бандюганы нам жизни не дадут! Будут таскаться сюда как на работу, бля!

Он хватает чашку со стола и наполняет ее доверху янтарной

жидкостью. Я нервно сглатываю и молча начинаю мыть стаканы. Надо успеть закрыться в своей комнате до того, как он опьянеет.

Вообще, Данил редко пьет, в отличие от своего отца. Пока мама жила с нами, она хоть как-то его сдерживала, но ее болезнь доконала отчима больше, чем он хотел показать.

Впрочем, дядя Рома никогда не буйствовал. Засыпал всегда в гостиной перед телевизором, и максимум неудобств было – это переступать через его длинные ноги по дороге в туалет.

У его сына же от алкоголя полностью слетали тормоза. Он не раз попадал в переделки, но так как пить предпочитал не дома, то пьяным я его видела редко. Однако драки и потасовки на почве алкоголя были нередкой темой его споров с отцом. Вот только я привыкла все это пережидать в своей комнате с очередной книжкой.

Вычистив кухню до блеска, я как раз собираюсь уходить, когда Данил открывает дверцу под раковиной, чтобы выбросить пустую бутылку из-под виски, и тут же гневно спрашивает:

– Это что? Настя, это что, блд, такое, я тебя спрашиваю?

На ватных ногах подхожу к нему и понимаю, что он смотрит на визитку в мусорном ведре.

– Это он мне дал, – слегка заикаясь, отвечаю. – Но я не собиралась ему звонить. Ты же видишь, я ее сразу выбросила. Я бы никогда не стала… я бы не…

Его рука стальной хваткой смыкается на моем запястье, и он резко встряхивает меня, разворачивая к себе.

– Не смей, слышишь? Не смей мутить что-то за моей спиной! Ты без меня вообще никто, сама знаешь! Сейчас, когда отца нет, ты полностью зависишь от меня, слышишь? Ты и твоя никчемная мамаша! Только попробуй, бля…

– Я не буду! – испуганно визжу. – Я же выбросила визитку. Сразу! Я не собиралась ему звонить. Ты чего, Дань? Пожалуйста, отпусти. Мне больно.

Брат еще раз смеряет меня злым взглядом и, наконец, отпускает мою руку. Растираю запястье, чувствуя, что наверняка останутся синяки, и пячусь из кухни.

Следующие несколько часов я провожу в своей комнате. Ужасно хочется в туалет, но я не решаюсь выйти, пока брат не уйдет спать. Сейчас, глядя на то, во что превратились наши отношения, мне даже смешно вспоминать, что, когда мама и дядя Рома поженились, я была слегка влюблена в своего нового старшего брата. Мне тогда было четырнадцать, а Дане семнадцать. Взрослый сводный брат. Немного холодный и чужой. Красивый и обаятельный. Это ли не мечта любой девочки, увлекающейся подростковыми романами?

Правда, моя влюбленность продлилась совсем недолго. Ровно до того момента, как Данил понял, что мы с мамой в их с отцом жизни не временное явление, и перестал притворяться. Показал свое истинное лицо: жестокое и даже злое. За эти пять лет я успела повидать не один десяток зареванных девиц, дежурящих под нашими окнами, и каждый день мысленно благодарила брата, что в свое время он счел меня недостойной своего внимания.

Вот только за последний год многое изменилось. И его отношение в том числе.