Я тебя выдумала

Заппиа Франческа

Я фыркнула. Велосипедной стойки нет, форма стоит семьдесят долларов, директор какой-то малахольный – «райское» местечко, иначе не скажешь.

– И еще, – продолжил МакКой, – напоминаю, что через несколько недель, которые пролетят совершенно незаметно, мы будем праздновать годовщину дарения школе нашего любимого спортивного табло. Так что основательно подготовьтесь к этому событию. Вы можете внести свои предложения и сделать пожертвования.

АПС замолкла. Он сказал «пожертвования»?

Спортивному табло?

– ПЕРЕКЛИЧКА!

Голос

мистера Гантри вернул меня с небес на землю. В классе стало тихо. Появилось неприятное подозрение, что нашим учителем будет сержант из «Цельнометаллической оболочки». Спрятав камеру за крышкой парты, я начала фотографировать.

– НАЗЫВАЯ ВАШЕ ИМЯ, Я БУДУ УКАЗЫВАТЬ НА ПАРТУ, ЗА КОТОРОЙ ВЫ БУДЕТЕ СИДЕТЬ. НИКАКИХ ПЕРЕМЕЩЕНИЙ, ОБМЕНОВ, ЖАЛОБ. ЯСНО?

– Да, сэр, – хором ответили ученики.

– ПРЕКРАСНО. КЛИФФОРД ЭКЕРЛИ. – Мистер Гантри показал на первую парту в первом ряду. – Вам сюда, сэр! – C места поднялся дюжий молодец и направился, куда было сказано.

– Приятно видеть вас в классе, работающем по углубленной программе, Экерли. – Мистер Гантри пошел дальше по списку: – ТАКЕР БОМОН.

Такер, сидевший где-то сбоку, пристроился за Клиффордом. Заметив меня, он улыбнулся. К моему огорчению, в школе он выглядел еще более безнадежным ботаником – форма как-то странно топорщится, в руках кипа книг и уже исписанных бумаг. Типы вроде Клиффорда Экерли обычно издеваются над такими тихонями.

При этом я не смогла удержаться, чтобы не хихикнуть. Так случалось всегда, когда я слышала фамилию Такера. Она напоминала мне о Шевалье д’Эон, полным именем которого было Шарль-Женевьев-Луи-Огюст-Андре-Тимоти-д’Эон де Бомон – французском шпионе, прожившем вторую половину своей жизни женщиной.

Выкрикнув фамилии еще нескольких человек, мистер Гантри добрался до Клода Гантри, совершенно не подающего вида, что рявкающий ему указания отец хоть в малейшей степени является для него авторитетом.

Я сделала фотографии всех в классе. С деталями разберусь позже – не подходить же к каждому, чтобы сделать это лично.

– СЕЛИЯ ХЕНДРИКС!

Селия Хендрикс пала жертвой магазина косметики. Волосы не бывают такими желтыми (кто бы говорил, ха-ха-ха), а настоящий цвет ее кожи скрыт под толстым слоем боевой раскраски. На девушке были не брюки, а черная юбка, высоко задравшаяся на бедрах.

Мистер Гантри не стал игнорировать это обстоятельство.

– ХЕНДРИКС, ВАША ЮБКА НАРУШАЕТ НАШ ДРЕСС-КОД СРАЗУ ПО НЕСКОЛЬКИМ ПУНКТАМ.

– Но сегодня первый день учебы, и я понятия не имела…

– ЧУШЬ СОБАЧЬЯ! – перебил ее учитель.

Я вытаращила глаза, молясь о том, чтобы все это не оказалось плодом моего взбесившегося воображения. Либо он мужлан из мужланов, либо я сплю.

– ИДИТЕ ПЕРЕОДЕНЬТЕСЬ! НЕМЕДЛЕННО!

С тяжелым вздохом Селия вихляющей походкой вышла из класса. Мистер Гантри, слегка отдышавшись, вернулся к списку. Еще несколько человек пересели на другие места.

– МАЙЛЗ РИХТЕР!

Долговязый Майлз, зевая, пересек класс. И рухнул на свое новое место. В списке оставалось всего две фамилии – моя и девушки, разговаривавшей с Клиффордом до начала урока. Возможно – ну есть же такая

вероятность, – что ее имя окажется в списке следующим.

– АЛЕКСАНДРА РИДЖМОНТ.

Черт.

Все как один обернулись посмотреть, как я усаживаюсь за Майлзом. Если они не успели обратить на меня внимания раньше, то сделали это сейчас и во все глаза пялились на мои волосы. О боже, волосы…

Успокойся, идиотка! Все в порядке. Никто и не думает смотреть на тебя. Ладно, пусть смотрят. Но никто же тебя не трогает. Все хорошо. Ты в безопасности.

– Можно просто Алекс, – пролепетала я.

– МАРАЙЯ ВУЛФ.

– Райя! – Последняя в списке девица чуть ли не вприпрыжку направилась к месту у стены. Ее пшеничного цвета конский хвост радостно подпрыгивал.

Мистер Гантри положил список на стол и встал у доски, заложив руки за спину и высоко задрав квадратную челюсть.

– СЕГОДНЯ МЫ ПО ДВОЕ БУДЕМ ОБСУЖДАТЬ ТО, ЧТО ВЫ ДОЛЖНЫ БЫЛИ ПРОЧИТАТЬ ЛЕТОМ. ПАРЫ СОСТАВЛЮ Я. ЖАЛОБЫ И ВОЗРАЖЕНИЯ НЕ ПРИНИМАЮТСЯ. ВСЕМ ВСЕ ПОНЯТНО?

– ДА, СЭР! – опять хорошо сказали ученики.

– ПРЕКРАСНО.

Мистер Гантри разбил нас на пары так, будто запомнил всех с первого раза.

Думаю, место позади Майлза послужило расплатой за то, что моим собеседником был назначен Такер.

– Вот уж не знала, что мы окажемся в одном классе! – сказала я, слезая со своего стула и садясь рядом с ним. Он был единственным, кого здесь я совершенно не боялась. – А ты не врал, рассказывая об этом местечке.

– В наших краях не принято врать по таким поводам. – Такер коснулся воображаемой ковбойской шляпы. – А ты не довела до моего сведения, что будешь учить английский по углубленной программе. Тогда бы все и узнала – кроме мистера Гантри его никто не преподает. – Он взял в руки свои исписанные бумажки. – У меня уже все готово. Гантри всегда начинает учебный год с этого задания. Надеюсь, ты не будешь против моей отсебятины. – Такер помолчал и, нахмурившись, посмотрел поверх моего плеча. – Боже. Хендрикс в своем репертуаре. И что только она в нем нашла?

Селия Хендрикс, вернувшаяся в черных мешковатых спортивных штанах, облокотилась о свой стул, проделала какие-то странные манипуляции с волосами и шепотом позвала Майлза, сидевшего к ней спиной. Он проигнорировал ее зов, и она стала кидать ему в голову свернутые из бумаги шарики.

– С какой стати ты так его ненавидишь? – спросила я у Такера.

– Вряд ли тут подходит слово «ненавижу», – ответил он. – Точнее будет: «Я его боюсь», «хочу, чтобы он перестал пялиться» и «я думаю, он ненормальный».

– Ты боишься его? – Я была крайне удивлена.

– Его боится вся школа.

– Но почему?

– Потому что невозможно представить, что творится у него в голове. – Такер пристально посмотрел на меня. – Ты когда-нибудь видела, чтобы человек совершенно менялся? До такой степени, что даже выражения лица всегда абсолютно разные. Майлз именно такой.

Я подивилась неожиданно серьезному тону Такера.

– Звучит паршиво, – сказала я.

– Ну да. – Такер сосредоточился на рисунке, вырезанном на его парте. – И ему, знаешь ли, необходимо быть лучшим…