Я – телохранитель
Шрифт:
– Вы испугались за Тапаева?
– Я испугался за себя, – сообщил доктор. – Конечно, я понимаю, что слова Романа про убийство – это несерьезно. Но долговременное общение с наркоманами приучило меня к мысли о том, что нам, людям здоровым, порою представляется несерьезным то, что в случае с наркоманами нередко завершается всамделишными трагедиями!
Вознесенский вздохнул и посмотрел на собеседника печальным взглядом:
– Вы упомянули историю, которая случилась два года назад. Мне тогда было очень скверно, если честно. Я уже думал, что не выпутаюсь. Следователь тогда почему-то решил, что это я подговорил свою
– Вы вернетесь в Москву…
– Да.
– А Роман?
– Останется здесь.
– Что с ним будет, по-вашему?
– Умрет, – спокойно сказал Вознесенский.
– Разве это неизлечимо?
– Наркоман может остановиться, если только он сам этого очень захочет. Настолько сильно, что сможет перебороть самого себя.
– А Роман разве не хочет?
– Нет.
– А если ему не давать наркотик?
– Он все равно найдет. Знали бы вы, как изобретательны наркоманы!
Китайгородцев вздохнул и поднялся из кресла.
– Но вы поняли, почему я к вам приходил? – переспросил он на прощание.
– Да, конечно! – с готовностью отозвался доктор. – Все будет в порядке, я вам обещаю. Мне неприятности не нужны.
Анатолий уже был у двери, когда доктор сказал ему:
– Ко мне подходил какой-то парень. Он живет здесь. Такой… Долговязый… Лоб у него с залысинами…
«Виктор?»
– И что? – проявил интерес телохранитель.
– Он спрашивал меня про чек.
– Про какой чек?
– Так называют дозу наркотика. Я думаю, что он о чем-то догадался по Роману. Это ведь видно по глазам, по походке – что человек колется.
– И что вы ему сказали?
– Что он ошибся.
– Он поверил вам?
– Вряд ли.
– Думаете, этот парень тоже знаком с наркотиками?
– Я просто уверен!
– Почему?
– У меня глаз наметанный. Я эту публику вижу издалека. Он вряд ли крепко сидит на игле. Еще не втянулся по-настоящему. Но уже пробовал, это я вам гарантирую!
– Спасибо, что предупредили.
– Да чего уж там!
– Кого из твоих охранников зовут Сашей? – спросил Китайгородцев у Богданова.
– Это тот, что соня. Который носом клевал. У него еще есть дочь Маша.
– Маша и Саша? – скаламбурил Анатолий. – Давай-ка его ко мне. Я с ним поговорю.
Охранник пришел через пару минут. Китайгородцев сидел за столом в приемной, а Саша встал навытяжку, словно его вызвали на ковер к высокопоставленному начальству, и поедал москвича преданным взглядом.
– Да ты садись, – сказал дружелюбно
Саша сел, и даже черты его лица смягчились – расслабился… И совершенно напрасно.
– Давно наркотиками приторговываешь? – с прежним, напускным дружелюбием осведомился Китайгородцев.
По тому, как пошло пятнами лицо его собеседника, Анатолий понял, что сведения у доктора Вознесенского были верные.
Ума у парня, похоже, было не очень-то. Потому что после долгой неловкой паузы он не без труда состроил гримасу крайнего изумления и неправдоподобно удивленным голосом спросил:
– Что?!
Самое время было переходить от дружелюбия к жесткости.
– Ты мне ваньку не валяй, – рявкнул Анатолий. – Знаешь, что с тобой сделает Тапаев, если я ему расскажу про твои делишки?
Ничего хорошего Саша от шефа не ждал, поэтому испугался донельзя.
– А могу и не сказать, – сообщил Китайгородцев. – Если мы с тобой сейчас по душам побеседуем, и мне от тебя будет хоть какая-то польза. Как тебе мое предложеньице?
Саша с готовностью кивнул. Перетрусил он изрядно.
– Про наркотики говорить не будем, – пообещал ему Анатолий. – Лично мне это – ни к чему. Лучше расскажи о ребятах, которые с тобой в охране работают.
– А что рассказывать?
– Что хочешь.
Когда Китайгородцеву хотелось что-нибудь узнать, он по возможности старался дать собеседнику выговориться. Иногда в вольном повествовании рассказчика выплывало что-то такое, о чем сам никогда не додумался бы спросить. Это уже потом, позже, можно задавать вопросы. А поначалу – пускай говорит.
– Про Андрея Ильича надо? – несмело поинтересовался Саша.
Богданов Анатолия интересовал меньшее всех, но перечить он не стал, благосклонно кивнул.
– С прошлого года он тут командует. Прежнего начальника охраны Тапаев уволил. Ну, тот старый уже был. Хотя и Ильич, конечно, не из молодых, – вдруг сам уловил несоответствие Саша.
Наверное, он не знал причину стремительного карьерного взлета Богданова. А Китайгородцев не стал его просвещать.
– Мужик он нормальный, – сказал Саша. – Пьет, правда. Но тут все пьют. Тапаев его очень уважает. На день рождения подарил Ильичу часы. Золотые. Он часы пропил, а когда хозяин спросил его, как там его подарок, Ильич соврал, будто подарил их своему брату на серебряную свадьбу… А брата у него нет, кстати. Еще две дочки у Богданова. Одна в Красноярске учится, другая живет с ним. Скоро будет рожать. У нее муж – наш охранник.
– Кто?
– Виталик.
– Он – в твоей смене?
– Да. Это тот, который внизу дежурит.
– Давно он на дочке Ильича женат?
– Два года.
– Как живут?
– Нормально живут, – пожал плечами Саша. – Как все.
– Расскажи мне про этого Виталика.
– Серьезный парень, – уважительно сказал Саша. – Если Богданов в отъезде, он Виталика вместо себя оставляет. Смелый… Он медведя завалил! Может, слышали? К нам тут шатун зимний вышел. А перед тем была сильная непогода, в лесу деревья повалило, одно упало прямо на наш забор. И по нему, как по мостику, шатун полез. Виталик как раз обходил территорию. Это там, возле ворот, было… Идет, а сверху над головой кто-то дышит. Он голову поднял – медведь! Страшно небось… А Виталик, не будь дурак, из ружья по нему шарахнул – медведь кувыркнулся с дерева, и хана ему!