Я твоя тень
Шрифт:
Я решил попытаться выкрутиться.
— М… просто пишу. Мне нравится писать новыми ручками…
— Не против, если я тут сяду? — похоже, она и не собиралась меня слушать.
— Конечно.
Я вылез из-за парты, чтоб пропустить её, хотя она вполне могла обойти ряд с другой стороны. Она села в самом центре. Я повернулся и посмотрел на нёё. Девушка разгладила короткую юбку, потом вытащила из крошечной сумки помаду и зеркальце. На меня она не смотрела, поэтому не видела, что я бесцеремонно разглядываю её. Но я очень боялся, что она повернётся и скажет «чего лыбишься?». Ты бы сделал именно так.
Помню, как
«Что лыбишься?», — сказал тогда ты и провел языком по губам. «Влюбился?»
После приведения макияжа в порядок Джемма позвала меня подсесть ближе, и за несколько минут, оставшихся до того, как в аудитории появились её подруги, мы успели разговориться. Хотя я почти всё время молчал.
А во время лекции я воображал, что внезапно откроется дверь, и ты по ошибке ворвёшься на чужое занятие. Твой взгляд наткнётся на меня, сидящего в окружении симпатичных девчонок. Ты простоишь в немом удивлении несколько секунд, не понимая, как это твой кретин стал таким популярным, а потом громко выругаешься каким-нибудь грубым, но красивым словом. Профессор попросит тебя выйти, но ты останешься и до конца лекции будешь с завистью смотреть на меня.
Конечно, я не запомнил ничего из того, что говорил лектор.
После лекции Джемма позвала меня погулять по кампусу. Я не думал отказываться, но у неё было такое лицо, как будто от этого зависела, если не её жизнь, то обучение в университете точно. На улице она взяла меня за руку, и так мы ходили по кампусу до самого вечера с перерывами на лекции. Я очень удивился, узнав, что у неё точно такое же расписание. Зато Джемма — ни грамма.
Небо уже посерело, хотя лучи солнца ещё кое-где выглядывали из-за невероятно высоких зданий, а мы всё ещё наматывали круги вокруг корпусов университета. Мы шли через Вашингтон-сквер (главный парк университета) и молчали. Я не знал, о чём думала Джемма, но сам я подбирал в голове фразы, как бы повежливее отделаться от неё.
Внезапно Джемма свернула на узкую дорожку, по обе стороны которой росли густые кусты. Впереди маячил просвет — выход из парка к проезжей части. Мы бы без приключений вышли туда, но я повернул голову направо. Тогда я впервые увидел твоих друзей: Нильса и Росса.
От нашей с Джеммой дорожки направо вела ещё одна, она заканчивалась небольшим заасфальтированным пятачком с парой скамеек. На одной из них сидел коротко стриженый блондин с гитарой, всей заклеенной картинками. Он с увлечением перебирал струны. Позади него, облокотившись на спинку скамейки, стоял второй парень — жизнерадостный шатен, с цветными ленточками, вплетёнными в волосы. Вторая же скамейка была занята ещё одним парнем: светловолосым и худым. Он сидел под углом в девяносто градусов ко мне, обхватив колено руками и поставив пятку на краешек сидения. На нём была короткая кожаная куртка поверх майки и рваные голубые джинсы, на руках чёрные перчатки с отрезанными пальцами, на ногах видавшие виды кеды. Мне хватило пары секунд, чтобы понять, что это ты и запечатлеть в памяти твой образ. Я даже успел рассмотреть твоё лицо — задумчивое и насмешливое.
Я понял, что остановился только, когда Джемма сильно дёрнула меня за руку. К счастью, она смотрела вперёд и не могла понять, что привлекло моё внимание.
Мы вышли из парка, и Джемма стала говорить про общежитие (то
Я приехал в Нью-Йорк только ради тебя, поэтому просто не мог пройти мимо. Бросив Джемме что-то про забытое дело, я высвободился из её хватки и двинул назад. Через пару метров я понял, что не готов предстать перед тобой, поэтому свернул в кусты, мысленно радуясь, что они полны зелёных листьев и хорошо скрывают от посторонних глаз.
Слегка поплутав, и оставив на джемпере пару затяжек, я остановился в паре метров от твоего голоса.
Солнце припекало левый висок, за спиной грохотали автомобили, а по лицу скользили тени. Я и сам чувствовал себя тенью — незаметной и невесомой.
— Это пока всё, дальше будет проигрыш и, может, еще куплет. Пока не знаю, — произнёс кто-то из твоих друзей.
— Не сильно длинно, не?
Звук твоего голоса заставил меня вздрогнуть.
Что, если ты заметишь меня шпионящего в кустах? Смогу ли я достойно вынести очередное унижение?
Я успокоил себя мыслью, что ты занят своими друзьями, и тебе и в голову не может прийти выяснять, прячется ли кто-то в кустах.
— А сколько тебе надо, две с половиной минуты, как в попсе? — произнёс твой друг с раздражением.
Это звучало так странно. Я никогда не видел, чтоб кто-то говорил так с тобой.
— Да, блин, я просто спросил!
Ты не злился, нет. Наверное, это было вашей игрой — просто спорить.
— Ага, уже триста тридцать третий раз. Спросил он. Ну-ну.
— Остынь, Нильс! Я ничего не имею против твоих эпически длинных песен. Это так, шутка юмора, окей?
Я задумался, слышал ли я когда-нибудь, что бы ты говорил в такой примиряющей манере. Потом услышал голос третьего парня. Он о чём-то пошутил, и вы все дружно засмеялись в голос.
Первое впечатление о Россе, как о беззаботном и весёлом парне, сыплющем шутками направо и налево, закрепилось у меня с этого самого дня. Нильс же представился мне серьёзным и раздражительным. Позже я понял, что оказался не далёк от истины.
Вы болтали о разных вещах ещё долго, я особо не вслушивался в содержание и просто наслаждался реальностью твоего голоса.
Поверить только! Я, действительно, нашёл тебя! Я это сделал!
Вскоре стемнело окончательно, и ты с друзьями собрался уходить. Я хотел двинуться следом, сохранив расстояние, но понял, от долгого сидения в одной позе, моё тело перестало мне подчиняться. Пока я разгибался и разминал затёкшие мышцы, голоса уже стихли в глубине парка. И я потерял шанс проследить за тобой, чтобы узнать, где ты живёшь, и иметь шанс увидеть тебя снова.
Прямо сквозь густо растущую живую изгородь я продрался к скамейкам, где совсем недавно был ты. Сидения были ещё тёплыми. Я представил, что это не солнце их нагрело, а сохранилось тепло твоего тела. Так, к твоей внешности и голосу добавилось третье измерение — температура. Я собирал тебя, как мозаику.
Я сел на твоё место, принял твою позу, и представил, что это я говорю с Нильсом и Россом. Из головы тут же вылетели все остроумные фразы, которыми пользовался ты. Мне хотелось остаться в этом месте на всю ночь, но я вспомнил, что в общежитие существует комендантский час.