Я – твоя женщина!
Шрифт:
Юлия встала, чтобы приоткрыть форточку. Гроздья капель по-прежнему тяжело тарабанили по стеклу. Прохлада мгновенно ворвалась в помещение. «Конечно, всей правды мне никто не скажет. Да и кому она нужна?» — спросила себя Юлия. Она снова села за компьютер и застучала клавиатурой, как бы соревнуясь со стуком дождя за окном. Ее безудержная фантазия лилась из строки в строку… До самого утра.
Глава 46.
— Взгляни-ка на это! — на лакированный стильный стол, рядом
Малкович внимательно посмотрел на Сергея Просвирнина.
«Подумать только, всего лишь год назад эта сволочь держала его в заложниках в каком-то задрипанном Урюпинске, требуя за сохранение жизни денег. Господи, все хотят денег! Работать не хочет никто. А теперь он сапоги готов мне лизать, — не без самодовольства размышлял в своем кабинете несколько погрузневший Андрей Андреевич. — Еще бы! Это же я вытащил его из деревни! Ему такая жизнь и в самых смелых снах не снилась…».
— Что здесь? — кивнув на газету едва скользнувшим взглядом, спросил Андрей.
— А ты прочти, прочти! — твердо посоветовал бывший рекетер. — В твоих интересах!
Малкович медленно взял чашку кофе и опустил глаза. «Чип и Дейл спешат на помощь» — бросился в глаза ни о чем пока не говорящий заголовок. Андрей отхлебнул. А дальше его взгляд заметил что-то знакомое в мелком шрифте. Что? Да фамилию! Его фамилию!
«Малкович — фигура велеречивая… появляется в высших кругах только в военной форме… пообщавшись с ним, начинаешь верить, что он может превратить дерьмо в конфетку…».
«Нет, ну что за гадина это написала?.. Юлия Чернилина… Кто это?..»
Просвирнин с интересом следил за реакцией шефа: «Ага! Заинтересовался! Видимо, скоро его империи придет конец! Уязвим, собака! Все-таки уязвим! Думал, меня в работники взял, так я сапоги лизать всю жизнь буду? Обойдешься, гнида!».
Андрей быстро водил глазами по тексту. В статье говорилось о том, что он — должник «Градинвестбанка» и авантюрист, втеревшийся в доверие к благородному Сергею Шойгу.
«Значит, так?.. Юлия Чернилина… Чей же ты, дура, заказ выполняла?.. Краснов, сука, «кинул»? Или Бабиров? Я же достану вас, ребята!!! Ой, придет мое время!».
— Что делать думаешь? — вальяжно спросил Просвирнин и обратил внимание, как взгляд Малковича стал твердым и немигающим.
— Позови сюда Смирнова, Гарова и Свириденко… Или… Они уже в курсе?
— Думаю, еще нет. Газетку мне охранник внизу подсуетил, — чересчур спокойно произнес, вставая, Сергей Просвирнин.
Он двинулся к дверям и на секунду задержался у огромного резного зеркала. Опустил с головы на глаза темные очки: «Кто бы ни была эта Юлия Чернилина, появилась она со своей статейкой весьма кстати».
Вдруг неожиданно для Малковича развернулся:
— У меня семья, кстати,
Руководитель отдела финансовых отношений Министерства чрезвычайных ситуаций с тяжелым укором посмотрел на Просвирнина. Мол, тут такие сложности, а ты — с такими пустяками. Но Просвирнин и не думал уходить. Молча стоял и смотрел.
«Ну, дожились, — пронеслось в голове Малковича. — Ни дать, ни взять, — сицилийский мафиози! Еще очки нацепил! Попробуй из такого человека сделай! Чего он ждет? Ах, да!».
Андрей Андреевич достал из верхнего ящика стола дорогую кожаную черную барсетку, нашел в ней связку ключей, отцепил два из них:
— Держи. Адрес помнишь?
— Помню. Новые девятиэтажки в Орехово? — Давай! Встречай семью! Только сейчас все-таки прозвони наших парней. Пусть подъедут. Будем решать, как жить дальше.
Когда мужчина в черном костюме и темных очках вышел, Андрей Малкович медленно нашел спиной опору кресла. Прикрыл глаза. И ощутил, как насыщенна тишина в кабинете. Такое затишье бывает обычно перед бурей. И буря не заставила себя долго ждать…
Глава 47.
Дарья Свириденко шла по Ростову, устало не замечая кипучего движения жизни вокруг нее.
— Здрасти! — послышалось откуда-то сбоку.
Даша подняла глаза от серого асфальта и увидела двух веселых девчонок подросткового возраста.
— Здрасти, Дарья Николаевна! Вы со школы? А давайте мы вам поможем сумку донести! — защебетали ее ученицы.
Прошел год, как Дарья покинула столицу и развелась с мужем. Ей повезло — в одной из музыкальных школ освободилось место преподавателя фортепиано. Она незамедлила трудоустроиться. Однако, ей, как новичку, установили самый низкий оклад. Тянуть сына было тяжеловато, но чувство к Саше Гарову помогало пережить все невзгоды.
Девочки искренне радовались встрече с молодой учительницей. Они схватили ее тяжелый пакет с нотами и по очереди несли его до самой Дашиной «хрущевки».
— Дарь Николавна, а мы технический зачет завтра сдаем или послезавтра?
— А разве я вам не записала в дневники?
— Вы сказали, что уточните.
— Ага! Пятый класс сдает в пятницу. Значит, послезавтра. Ну что? Будем прощаться?
— Ой, Дарь Николаевна! Мы так волнуемся, так волнуемся!
— Чего?
— Вдруг не примут зачет?
— Волнуетесь, значит, наоборот, сдадите! Бегите домой, а то меня уже заждались…
— Ладно, до свидания! — протянули ученицы сумку Дарье Свириденко.
— Пока — пока! Спасибо, что помогли, — улыбалась молодая женщина, внешне почти не отличавшаяся от тех, кого ей приходилось учить.
Ее настроение слегка улучшилось. Она поднялась на второй этаж. Комната в коммуналке была открыта настежь. Из ванны до входной двери шла водная дорожка.
«Ясно: работа Максима! — улыбнулась Даша. — Куда только мама смотрела?».