Я твоя

Люче Лина

– Как ее оформлять?
– спросил Лей, вернувшись.

– Как задержание до предъявления обвинения на трое суток, - ответил Яльсикар. Его коммуникатор зазвенел, и он улыбнулся, поглядев на экран. Дождавшись, когда его помощник выйдет, нажал на кнопку:

– Да, милая.

Через пару минут Яльсикар принял в своем кабинете опекуна Каи, капитана полиции. Он немного знал его, ему даже нравился этот человек, но сейчас он не мог быть с ним откровенен.

– Иди домой, пожалуйста, - сказал он

невесте, которая перенесла полицейского в его кабинет и все никак не исчезала.

– Мне надо с тобой поговорить, - сердито заявила она. Яльсикар покосился на посетителя и сделал каменное лицо. Он внезапно разозлился. Скоро подчиненные будут анекдоты складывать о том, как невеста из него веревки вьет.

– Джара!
– взревел он.
– Я сказал, иди домой. Мы поговорим позже.

Девушка распахнула глаза, и в них появилась злость, смешанная с обидой. Бьякка отвернулся.

– Мне жаль, я пока ничего не могу вам сообщить, - сразу сказал он, когда Джара, наконец, испарилась, страшно обиженная.

– Почему?
– спросил полицейский, явно переживая.

– Потому что пока ничего не понятно. Ваша подопечная... ей пока не предъявлено обвинение. Мы еще будем с ней разговаривать.

– Я бы сам поговорил с ней, если бы знал, в чем дело, - начал осторожно Касиан, но Бьякка покачал головой:

– Извините. Мы будем держать вас в курсе. Это пока все.

Лицо капитана окаменело, он коротко поклонился и вышел.

Бьякка посмотрел ему вслед и устало вздохнул, перемещаясь домой, чтобы поговорить с Джарой.

24.

– Айи, можно поговорить?
– спросила Дестина, когда принесла ему очередную, наверное, уже десятую за день чашку кофе. Ксеар поглощал этот напиток ведрами, зато ничего не ел по полдня. В реальности он бы уже заработал язву, подумала девушка. Она хотела поговорить, как только он вернулся, но все не удавалось. То он говорил по телефону, то к нему забежал министр, то Ксеар опять куда-то переносился. И вот, наконец, он оказался в кабинете один.

– Опять по поводу увольнения?

Ксеар принимал из ее рук чашку и неодобрительно посмотрел.

– Нет.

– Говори, - он глянул на часы и повернулся к ней.

– Я хотела спросить...

– Дестина, не тяни, - поторопил Айи, сделав глоток кофе, - у меня мало времени.

– Прости.

Она даже испугалась, услышав необычный холодок в его голосе, но это помогло ей собраться. Конечно, он, должно быть, сильно занят и не настроен слушать, как она мямлит.

– Ты мог бы пойти на сделку с человеком, который выдаст преступника?

– Не понял.

Айи поставил чашку и пронзил ее внимательным, настороженным взглядом.

– Один человек, который нарушил закон, мог бы выдать преступника. Но он боится это делать, потому что тогда будет наказан сам, - пояснила Дестина.

– Я не могу тебе ответить на этот вопрос, потому что не знаю, ни о каком преступлении

идет речь, ни о каком проступке, - ровным голосом ответил Айи, но его глаза подернулись ледком.

– Речь идет о тяжком преступлении и о проступке, который никому не опасен, - немного подумав, добавила она.

– А более конкретно?
– он поднял бровь и поднялся из-за стола. Дестина тоже встала, увидев, что он идет к ней. И глаза его потемнели так, что радужка слилась со зрачками.

– Айи, я не могу тебе сказать. Я обещала этому человеку, что не выдам...

– Неужели?

Он наступал, Дестина пятилась. Увидев, что в двух шагах уже стена, она подняла подбородок и максимально уверенно посмотрела в глаза Ксеару:

– Я больше ничего не скажу, пока ты не пообещаешь мне...

– Ты меня шантажируешь?

– Нет!

Ее сердце заколотилось очень часто. Дестина понятия не имела, что он в гневе так страшен. Она даже не ожидала, что Ксеар так разозлится. Возможно, не стоило начинать этот разговор сегодня, когда Айи и без того взбешен из-за тех публикаций.

– Дестина, если ты знаешь о преступлении и не сообщаешь о нем, ты тоже совершаешь преступление, - вкрадчиво начал Ксеар.

Тут она перепугалась так, что ей стало дурно. С чего она взяла, что Айи не станет давить на нее? Зачем она вообще затеяла этот разговор? Какие с ним возможны сделки? Она дура. Он может сделать с ней что угодно. Может, тот журналист прав? Сейчас начнет ее бить или душить. Не зря же он подошел так близко и нависает над ней, используя древний, как мир психологический прием? А если он не подействует, в ход пойдут еще менее джентльменские средства воздействия.

От страха она решила использовать тактику нападения. Позади стена, отступать уже некуда.

– И что ты мне сделаешь?
– громко спросила она, вздернув подбородок.
– За горло схватишь? Или позовешь для этого Яльсикара?

Глаза Ксеара потемнели так, что Дестина подумала - черт, а вот сейчас он и правда будет ее душить. И не для того, чтобы вынудить говорить, а просто, чтобы прикончить за то, что она уже сказала. Но Айи, посверлив ее взглядом несколько секунд, отвернулся и отошел.

– Я думал, ты умнее, Дестина, - очень тихо сказал он, покачав головой. Она смотрела на его профиль, тайком вытирая о юбку влажные ладони. Ее начало потряхивать от нервного напряжения.

– Пожалуйста, пойми, - умоляюще начала она, поняв, что снова сглупила. Нельзя было наезжать на него.

Айи, не размахиваясь, шарахнул ладонью по столу, и она вздрогнула всем телом.

– Что я должен понимать? Что?
– он резко повернулся к ней, повышая голос. Теперь он почти орал.
– Что на меня льются помои в благодарность за то, что я отстаиваю свободу прессы? Что меня обвиняют в том, что я не позволяю расхаживать по мирам убийцам и прочим уродам? Ты тоже с этим согласна, да?
– он кивнул на свой коммуникатор.