Я у мамы зельевар. Книга 2. Держись, столица!
Шрифт:
Углубившись в работу, я потеряла счёт времени. В лавке появились запахи мёда, ванили, трав. Все они удивительным образом бодрили, так что хотелось не останавливаться, а попробовать ещё кучу всего.
Полностью погрузившись в новую смесь для здоровья кожи и ногтей, я едва не пропустила, как звякнул колокольчик, оповещая о появлении клиента. Колокольчик мы выбирали вместе с Радой, придирчиво переслушав несколько десятков мелодий.
Подняв голову, я увидела посетительницу. Худенькая, практически прозрачная. Так и не определить, сколько лет. По фигуре кажется, что едва восемнадцать, но взгляд серых глаз
– Здравствуйте, – произнесла она приятным низким голосом.
– Добрый день, – улыбнулась я, – и добро пожаловать. Что бы вы хотели приобрести?
Она обвела лавку задумчивым взглядом, задержалась на каждой полке, словно высматривая нечто особенное. Хотя о чём я, человек зашёл первый раз, нужно же ей осмотреться.
Девушка сделала несколько шагов ко мне, глухо стукнули каблуки её черных туфель о наш деревянный пол. Взгляд серых глаз теперь был направлен прямо на меня. Она всё ещё о чем-то думала, но не спешила озвучивать.
Под таким пристальным разглядыванием мне стало немножко не по себе, захотелось отступить, но я встряхнула кудрями, прогоняя глупые мысли. Ещё чего!
– Возможно, вы сможете мне помочь, – сказала она. – Мне нужна миилестиба.
Ну, приехали.
Под этим заковыристым словом прячется приворотное зелье. Только не то, что по составу будет витаминной подслащенной водой, а настоящее, которое готовили ведьмы в прошлом веке. А потом к ним приходили прекрасные мужчины из управления и вели в тюрьму. Потому что миилестиба – это не просто приворот, это штука, действие которой никак не перекрыть. Однажды кто-то из наших прародительниц отыскал уникальный рецепт, который позволял привязать сердце и чувства выбранного человека до конца его жизни. Ничего хорошего из этого, разумеется, не получалось.
– Панна, при всём желании вам помочь не могу ничего сделать. – Я развела руками. – Миилестиба запрещена, это принесёт неприятности и мне, и вам.
Она изогнула светлую бровь, в уголках губ появилась улыбка.
– Я вам хорошо заплачу. В шесть раз больше, чем запросите.
За спиной послышался шорох: Сифиздилла свернула лепесток в трубочку и явно подслушивала. Главное, чтобы её не увидела посетительница.
– Нет, деньги тут не решают, – мягко сказала я. – У нас будут проблемы с законом, мне с напарницей придётся закрыть лавку, что совершенно неприемлемо. Мы только приехали и начали своё дело. Поэтому… Эй!
Пока я говорила, странная панна достала из кармана нож с изогнутым лезвием и приставила к собственному горлу. Алая капля потекла по белой коже, впиталась в кружевной воротник.
В серых глазах застыл лёд. Розовые губы дрогнули, раскрываясь:
– Если вы не согласитесь сделать миилестибу, я убью себя прямо здесь.
Глава 2
Я даже забыла, что нужно делать, поняв… поняв, что не могу ничего сделать!
Как вообще надо вести себя, когда в лавку зашёл псих-клиент? Большое-большое упущение с твоей стороны, Ядвига Торба! Необходимо срочно разрулить ситуацию,
Я ухватила стакан с водой, в которой, по счастью, уже были капли тонизирующего настоя. Не успокоительное, но однозначно прочищает голову.
Подлетев к девушке, взяла её за руку и усадила за столик с образцами трав (о Златовласая, не успела разложить!), всунула воду, вовремя вытянув нож из пальцев. Охо-хо, а пальчики-то подрагивают. Значит, бравада с самоубийством не такая уж серьёзная, как можно было подумать.
– Пейте, – твёрдым голосом велела я. – Это помогает.
– От чего? – вяло отозвалась та.
– От всего, – выпалила я, мысленно присваивая себе высший лекарский разряд. – Пейте!
Она настолько растерялась, что сделала глоток. Один, второй, третий, а потом и вовсе всё залпом до дна. Так, хорошо, надо запомнить, что вот дальше в таких пропорциях и мешать. Розовых лепестков больше не надо, иначе слипнется. А вот сейчас в самый раз.
Пока девушка пила, я невольно взвесила нож в руке. Тяжёлый. И такой… металл с каким-то удивительным синим оттенком. Смотришь – и ощущение, словно в серебро бросили растёртые сапфиры. Чуть поворачиваешь в сторону – вспыхивают яркие искры. Завораживает. Красиво. Интересно, это работа мастеров Ридзене? Или откуда-то привезено?
Впрочем, сейчас не об этом.
Тут нужен глаз да глаз. Как бы в лавку не пришлось звать парней из управления. Кто знает, что у неё в голове.
– Панночка, вы так не рубите с плеча, – заворковала я, отбирая стакан и вытаскивая из шкафчика сладости на тарелочке с национальным латрийским узором. – Знаете ли, в жизни бывает всякое, но это совсем не причина, чтобы обрывать её из-за любви.
Поставив тарелку перед девушкой, повернула голову и взглядом дала задание Бунжику сделать чаю. Тот озадачился, но упираться не стал, потому что дело и правда приняло серьёзный оборот. Поэтому, не теряя время, забулькал и зазвенел крышечкой.
Девушка тем временем смотрела куда-то в одну точку и монотонно рассказывала:
– Говорили мне: «Дзидра, из этого ничего не выйдет. Ты простая девушка, а он аристократ. Поиграет и выбросит». Поначалу я только смеялась, говоря, что никакой влюблённости меня не сбить с истинного пути. Я ведь кружевница, панна ведьма. Да такая, что за моими работами ездят из Эсты и Лиритвы, искренне восхищаясь и продавая на своих рынках.
Я слушала, стараясь не меняться в лице. Надо сохранять доброжелательно-понимающее выражение, иначе ещё сочтёт, что не принимаю всерьёз её беду. Хотя пока рано что-то сказать, так как нужно разобраться в самой проблеме.
«Неплохо бы вообще этот столик отодвинуть, поставить тут приборы и угощения, – вдруг подумала я. – Если клиент не определился, то можно посидеть, поговорить и подвести к нужному и… покупке, разумеется».
– А что же случилось, Дзидра? – осторожно подтолкнула я её продолжать и тут же добавила: – Какое у вас красивое имя.
Она улыбнулась:
– Спасибо. Матушка очень любила янтарь, поэтому и назвала меня так.
Жаль только, что сама девушка совершенно бесцветная, хотя явно-то хороша собой. Но ощущение, что из неё выпили все краски, заменив игривую золотинку в волосах мертвенной белизной.