Я убил Бессмертного. Том 2

Призывающий Оро

– Ещё, – потребовал Сенат, сверля японца тысячей алых глаз. – Кидай.

– М-может… – пробормотал тот, неуверенно сжимая в руке мячик, – может, хватит? Займёмся чем-нибудь другим?

– Чем? – возмутился Сенат. – Артур Готфрид запретил использовать дробовик. А ловя круглую штуку, мы прокачиваем ловкость.

Щупальца твари нетерпеливо шевелились; Ханагава обернулся на дверь. Хорошо, что этот Готфрид хотя бы сказал про дробовик, иначе на пальбу – а как откажешь этому существу – сбежался бы весь Университет.

Пару

раз моргнув, он размахнулся и метнул мячик прямо в маячащую перед глазами чёрную массу.

– Сильнее, – потребовал Сенат. – Что это за детский бросок?

Так, ладно… две недели он просыпался по ночам с криком. Две недели гадал, когда он снова встретится с кем-то из участников того кошмарного дня… но он точно не мог себе представить, что это будет выглядеть так. Игра в мячик.

И всё-таки, всё-таки… какая-то часть сознания Ханагавы вопила вовсе не от страха, а от детского, незамутнённого восторга.

Кем бы ни было это существо – оно уникально. Сущность с таким количеством сознаний внутри – а их тысяча с лишним!.. Он же учёный, в конце концов. А Сенат не пытается его убить, разорвать на части. Он просто требует, чтобы тот без остановки кидал ему мяч… что ж, это невеликая цена за право первым в истории изучить уникальное создание.

– Как так всё-таки вышло… – он покачал головой. – Ты прокачиваешься, и ладно бы кто-то один… столько Плутающих внутри тебя, и все качаются параллельно друг другу…

– Ага, – ухмылка исказила кучу пастей Сената. Наверное, в какой-то альтернативной реальности эти сотни оскалов можно было бы назвать дружелюбными, вот только здесь и сейчас это выглядело до одури жутко.

– Но погоди… погодите, – Ханагава подобрал мячик и размахнулся. – Ваша прокачка ведь неравномерна, так? Каждый качает что-то своё, успех одного не зависит от успеха другого…

– Точно, – подтвердил Сенат, ловя мячик краешком щупальца и тут же с силой отправляя его обратно. – Мы все разные, профессор.

Вот же… и этот туда же.

– Вот это – маэстро шеф-повар, – сообщил Сенат, и бесформенная чёрная клякса приняла форму чего-то, отдалённо напоминающего голову в поварском колпаке. – Он прокачал готовку, и теперь он лучший повар из всех Нас. Ты обязан попробовать его стряпню. Особенно галеты с маслом.

– Эээ… как-нибудь, – от обилия новой информации у Ханагавы уже кипела голова, и если бы не его опыт учёного – он бы уже вконец запутался. – Попробую, конечно.

– А вот этот – тот из Нас, кто прокачал выносливость, – поварской колпак смялся в громоздкую фигуру в массивной броне. – Ты стрелял ему прямо в голову, а ему хоть бы хны.

Ханагава быстро закивал. Столько вопросов без ответов, такой потенциал… такая удивительная форма жизни.

– Но… вот такой вопрос, – он внимательно поглядел на Сената, поднимая мячик. – Не сочти за труд, но… как ты… как вы принимаете решения?

О количество отдельных

личностей в Сенате говорило уже то, как воспринимал его Интерфейс. Вместо одинокой скромной таблички с именем и должностью, или хотя бы надписи «Неизвестный Плутающий» – целый ряд надписей. Все они сливались в невообразимую мешанину, и, хотя разглядеть хотя бы одну было невозможно, также невозможно было и не заметить такой фонтан – разумеется, при наличии Интерфейса 2.0.

– О, – щупальца Сената качнулись – кажется, Ханагава затронул актуальную для него тему. – Это очень долгий и многоступенчатый процесс, профессор.

– Да, а точнее?.. – японец пропустил мимо себя очередной мячик и вопросительно поглядел на монстра.

– Ну, Наш любимый вариант – делать так, как скажет Артур Готфрид, – признался Сенат. – В этом случае Мы просто выполняем команду. К сожалению, это не всегда возможно, и тогда приходится идти обходными путями.

– Конкретнее, конкретнее!

– Вначале Мы устраиваем митинг, – пустился в объяснения Сенат, даже на время забывший про мячик. – Это дело долгое. Каждый по очереди высказывается, после каждого высказывания Мы обсуждаем и оспариваем его, после подводим итоги… и затем, когда всё завершено – переходим к первому голосованию.

Ханагава кивнул. Удивительно… и сложно. Наводит на столько мыслей…

– По результатам первого голосования проводится второй митинг, – продолжал Сенат. – Там Мы вносим правки – и, после их согласования, переходим к голосованию номер два. Иногда этого достаточно, иногда же этого оказывается мало, и тогда Мы проводим третье, может быть, четвёртое голосование…

– Да, но сколько времени это занимает? – вырвалось у Ханагавы.

– Недели, – щупальца существа вновь качнулись вверх и вниз; кажется, этот жест можно было истолковать как пожимание плечами. – Иногда месяцы.

– Да, но… – Ханагава пошевелил в воздухе ладонью. – А ты не думал… ну, как-то упростить процесс?

– Мы размышляли над этим, – согласился Сенат. – Недавно Мы дошли до образования партий, каждая из которых будет отстаивать свой интерес.

– И?.. – заинтригованный Ханагава глядел на него, не мигая; любой страх перед монстром исчез, уступив место научному любопытству и поистине детскому восторгу.

– И теперь у Нас есть партия, – заключила сущность.

– Всего одна?! – изумился Ханагава.

– Ага, – согласился Сенат. – Большая. Фактически, это монопартия. Она называется – «Поднятие уровня не в одиночку», и её основная программа – прокачивать уровень.

Ханагава захлопал глазами. Это сейчас было на полном серьёзе?

– Ещё у Нас есть конституция, – ничуть не смущаясь, продолжал Сенат. – В ней говорится, что нужно подчиняться Артуру Готфриду. Это решение было принято абсолютно единогласно, и отменено может быть тоже только полным количеством голосов.