Я убиваю
Шрифт:
Елена попыталась успокоить мальчика, приласкав его, но Стюарт был неудержим. Он принялся кружиться по комнате, без конца повторяя эти слова, словно детский стишок.
В дверь постучали.
– Войдите, – сказал Паркер, словно прижатый к земле восторгом Стюарта. Фрэнк подумал, что его положение как нельзя более точно отражало истинную суть дела: сейчас это был человек, во всех смыслах стоявший на коленях.
В дверь заглянул Фробен.
– Извините…
– Заходи, Фробен, заходи…
Комиссар был растерян. Он с облечением увидел, что атмосфера, хоть и напряженная, войной не пахла. Вернее, больше не пахла. Он обратился к Паркеру.
– Генерал,
– Спасибо, комиссар. В нашей программе произошли изменения. Мои дочь и внук останутся здесь. Не будете ли так любезны, погрузить только мой багаж. Я буду вам признателен. Его нетрудно узнать. Три синих пластмассовых чемодана фирмы «Самсонит».
Фробен вежливо склонил голову. Фрэнк вспомнил, что именно так всегда отвечает дворецкий в английской комедии.
– Это самое меньше, что я в силах сделать для вас, чтобы заслужить прощение, генерал.
– Благодарю вас. Сейчас приду.
– Хорошо. Напоминаю, выход номер девятнадцать.
Фробен удалился с таким чувством облегчения, будто только что побывал в дорожной катастрофе и не получил ни единой царапины.
Паркер снова обратился к Стюарту.
– О'кей, мне надо идти. Будь молодцом. Вопросы есть?
Мальчик вытянулся и отдал честь по-военному, видимо, это была какая-то их давняя игра. Паркер открыл дверь и вышел, не удостоив дочь ни взглядом, ни словом.
Фрэнк подошел к Елене и ласково прикоснулся к ее щеке. Он сразился бы с целой армией генералов паркеров ради того, что увидел в ее глазах.
– Как тебе это удалось?
Фрэнк улыбнулся.
– Всему свое время. Сейчас мне нужно проверить еще кое-что. Две минуты, и я вернусь.
Он вышел и поискал глазами фигуру Натана Паркера. Тот удалялся по коридору рядом с Фробеном, провожавшим его на посадку. Фрэнк догнал генерала за минуту до того, как тот вошел в коридор-туннель, чтобы подняться на борт. Он был последним пассажиром. Привилегированное положение давало ему право опоздать. Увидев Фрэнка, Фробен скромно отошел в сторону.
Паркер сам заговорил с Фрэнком, почти не оборачиваясь.
– Не уверяйте, будто почувствовали неудержимое желание попрощаться со мной.
– Нет, генерал. Я только хочу быть совершенно уверенным, что вы улетаете, и высказать вам последнее соображение.
– Какое соображение?
– Вы не раз говорили мне, что я – конченый человек. Теперь я хочу обратить ваше внимание на то, что конченый человек – это вы. Мне безразлично, знает ли об этом весь мир…
Они посмотрели друг на друга. Черные глаза встретились с синими. Ненависть в них не погаснет никогда.
Ни слова не говоря, Натан Паркер миновал шлагбаум и направился к самолету. Уже не солдат, не мужчина, а просто старик. Все, что он оставлял за собой, больше не касалось его. Теперь проблемой было для него только то, что ожидало впереди. Его фигура отразилась в зеркале на стене.
Совпадение, наверное, одно из многих.
Еще одно зеркало…
С этой мыслью Фрэнк провожал Паркера взглядом, пока тот не свернул за угол, и зеркало не опустело.
63
Фрэнк проследовал по коридору к кабинету Ронкая. Подождал прежде, чем постучать. Вспомнил, сколько раз в жизни доводилось ему стоять перед закрытыми дверями – и в буквальном
Минуло четыре дня после ареста Жан-Лу и встречи с Паркером в аэропорту Ниццы. Все это время Фрэнк провел с Еленой и ее сыном, не читая газет, не включая телевизор, стараясь лишь навсегда позабыть всю эту историю.
Но забыть ее навсегда было немыслимо.
Он покинул «Парк Сен-Ромен» и вместе с Еленой и Стюартом нашел убежище в скромной гостинице вдали от моря, где можно было спастись от назойливости журналистов, преследовавших его по пятам. Они с Еленой пока не спали в одной комнате. Всему свое время. Днем он отдыхал, много времени проводил со Стюартом. Обещание Диснейленда сразу же заложило основы дружбы. А когда выяснилось, что каникулы продлятся еще десять дней, и они втроем проведут их на Южном канале [92] на борту пароходика, дружба еще более упрочилась. Стюарт был в восторге, когда Фрэнк сказал, что они пройдут шлюзы, останутся ночевать в лодке и Стюарт даже сам поведет ее. И теперь оставалось только ждать, чтобы цемент схватился.
92
Южный канал был прорыт в 1666–1681 годах для выхода в Атлантический океан, минуя Гибралтарский пролив, где велика была опасность столкнуться с английскими кораблями и пиратами испанского короля. Длина канала 242 километра, ширина в среднем 18 метров, на нем имеется 16 шлюзов, воды, стекающие в него с Черной горы в Центральном массиве, сдерживает плотина. Канал начинается у небольшого городка Сет (40 000 жителей) и идет параллельно Гаронне в конечной своей части, строительство которой было завершено только в 1848 году. Далее суда следовали от Тулузы по Гаронне и Жиронде до Бискайского залива. В самом последнем путеводителе говорится: канал взят под охрану ЮНЕСКО, в настоящее время представляет главным образом туристический интерес, для тех, кто любит тишину и путешествие со скоростью 6 километров в час вдоль поросших лесами берегов, мимо тихих селений.
Фрэнк решился и постучал. Голос Ронкая пригласил его войти. Открывая дверь, Фрэнк не удивился, обнаружив в кабинете Дюрана. Но показалось странным присутствие доктора Клюни.
Ронкай встретил Фрэнка своей обычной пиаровской улыбкой, теперь куда более естественной и непринужденной. Начальник полиции, переживавший свой звездный час, знал, как должен себя вести гостеприимный хозяин. Дюран приветствовал его легким движением руки.
– Вот и хорошо, Фрэнк, очень кстати. Садитесь. Доктор Дюран тоже только что пришел.
Тон разговора был таким светским, что Фрэнк удивился, почему на столе не видно ведерка с шампанским и бокалов. Или они появятся потом, в другое время и в другом месте?
Ронкай сел за стол. Фрэнк опустился в кресло. Помолчали. Ему нечего было сказать. Хотелось лишь кое-что узнать.
– Поскольку мы собрались тут все, думаю, лучше перейти сразу к главному. В этой истории есть моменты, о которых вам ничего не известно. Они касаются Даниэля Леграна, то есть Жан-Лу Вердье. Вот в общих чертах, что нам удалось выяснить.