Я убью свое прошлое
Шрифт:
– Коля! – от окрика мальчишки обернулись одновременно, Илья тоже поднял голову. На балконе третьего этажа стояла женщина в чем-то белом на плечах. Крикнула еще раз, размахнулась и швырнула что-то на газон перед домом. Тот, кого назвали Колей, поплелся обратно, подобрал повисшую на ветках кустов шапку и нахлобучил ее на голову. Мальчишки побрели дальше, Илья подошел к скелету «Жигулей» и снова задрал голову. Наташина мать дома, внуки ушли в школу, впереди полно времени. Это все хорошо, но одна ли она? Сможет ли он поговорить с женщиной наедине, вдумчиво поговорить, без спешки и суеты? И успеть смотаться до того, как в школе закончатся
Он постоял у подъезда, взбежал по ступенькам на третий этаж, потянулся к кнопке звонка, но отдернул руку. Прислушался к возне за дверью – непонятно, один человек в квартире или несколько. Орет вроде кто-то, потом вопли заглушает музыка – может, телевизор, а может, и нет, слов не разобрать. Илья решился, надавил пальцем на кнопку и сразу отпустил. Реакции не последовало, поэтому пришлось повторить еще дважды. Наконец, вопли и музыка стали тише, за дверью послышались шаги.
– Кто? – бдительная пенсионерка просто так даже средь бела дня дверь кому попало не откроет, пришлось выкручиваться на ходу.
– Из собеса, – соврал Илья. – Вам по пенсии перерасчет положен, я вам повестку принес.
Времени задуматься о связи между увеличением пенсии и повесткой в собес, который уже лет десять как переименовали в более благозвучное «пенсионное управление», не было. Причем не только у Ильи – при слове «перерасчет» дешевая металлическая дверь открылась мгновенно.
– А в какую сторону перерасчет? В большую или наоборот? – блеснула в щели между створкой и косяком металлическая оправа очков. Илья рванул дверь на себя, ввалился в квартиру и грохнул задвижкой. Мать Натальи – невысокая, полная, с короткими, выкрашенными в рыжий цвет волосами – сначала оторопела, потом попыталась заорать, но голос подвел. Женщина шарахнулась прочь по коридору, схватила с подзеркальной полки сумку и полезла в нее. За телефоном, ясное дело.
– Нет, нет, у меня ничего нет, – бормотала Наташкина мать. – Вот, последнее.
А сама ловко выхватила из сумки мобильник и кинулась в комнату, попыталась закрыться в ней. Илья бросился следом, вырвал у женщины телефон, отшвырнул его в кресло. Повернулся к пенсионерке, продолжая держать ее за руку, и проговорил негромко, глядя в расширенные от страха глаза за стеклами очков.
– Нина Ивановна, не бойтесь, я вам ничего не сделаю. Посмотрите на меня. Узнаете? – он не торопился называть себя, ждал, когда Наташина мать сама сообразит, кто перед ней. Но пауза затягивалась, женщина от пережитого шока не могла прийти в себя, всхлипывала и бестолково таращилась на «гостя». Время шло, ничего не происходило, Илья уже собрался повторить вопрос, когда женщина всхлипнула особенно громко и проговорила:
– Илья, надо же, сколько лет. А ведь ты… – и снова умолкла, снова страх в глазах, да еще и губы задрожали, а на лице появились красные пятна. Этого только не хватало, вдруг у нее приступ сердечный сейчас случится или что похуже? И что ему тогда делать прикажете? На опережение действовать, что ж еще. Илья встряхнул Нину Ивановну за плечи и заговорил – быстро, напористо, не давая ей вставить слово:
– Я знаю, что Наташку убили, я знаю, кто это сделал, я видел их. Они же подставили мою жену и меня. Мои дети в детдоме, моя жена в больнице – Ольга пыталась убить себя, к счастью, неудачно. Меня самого пытались убить несколько раз. Нина Ивановна, помогите мне, и
Он отступил на шаг назад, не сводил с лица женщины глаз. Она осторожно присела на край кровати, сняла очки и сложила дужки. Потом снова надела, посмотрела на Илью снизу вверх.
– Я же ничего не знаю, – проговорила она. – Ничего. Мне просто позвонили из полиции, сказали, что Наташу нашли на… – слезы помешали ей договорить. Илья присел на корточки, взял руки женщины в свои и заговорил:
– Я знаю, я все знаю, я со свидетелями говорил. Ее сначала напоили в бараке, что недалеко от вокзала, зеленый такой, без крыши, а потом притащили на рельсы. Их видели в ту ночь, если понадобится, я снова разыщу этого свидетеля и заставлю его подтвердить свои слова в суде. Но до суда не дойдет, если вы мне не поможете.
– Чем? – Нина Ивановна подняла на Илью красные глаза. – Что тебе надо от меня? Что ты хочешь узнать?
– Все о Наталье, расскажите мне все, что произошло с ней после выпускного. Все, от первого до последнего дня, – при слове «последний» он стушевался, но заставил себя продолжать: – Важно все – любая деталь, мелочь, происшествие, даже то, что показалось вам тогда незначительным или глупым. Все, Нина Ивановна, я должен знать все. Или мне тоже конец. И Ольге, и Лизе с Мишкой.
Женщина поднялась с кровати, прошла мимо Ильи в кухню и села на табурет у стола. Илья шагнул следом и остался стоять в дверях – размеры крохотного узкого помещения не позволяли разместиться внутри сразу двоим. За окном медленно падали крупные белоснежные хлопья снега, прикрывали грязь и неубранный мусор на газоне под окном, в кухне стало светло и торжественно.
– Хорошо, – произнесла она. – Расскажу все, что знаю, может, и помогу чем. Если что-то пропущу – не взыщи, я могла и забыть. Дура была моя Наташка, царство ей небесное, как есть дура. Хорошего мужика упустила, с двумя козлами по очереди связалась, да еще и рожала от каждого.
«Про козлов поподробнее», – об этом можно было не напоминать. Через несколько минут Илья был в курсе семейных перипетий одноклассницы, узнал, как все начиналось, развивалось и заканчивалось. С первым мужем она прожила три года, со вторым и того меньше, продержалась всего полтора.
– Были у нее еще какие-то, – говорила Нина Ивановна. – Но мне она их не показывала, так что сказать ничего не могу. Но тоже все зря, ни один на ней жениться не захотел. В чем дело – не знаю, вроде и из себя ничего, и с мальчишками я всегда сидела, если она просила. После школы как подменили мне Наташку, – пожаловалась Нина Ивановна. – И покладистая была, и веселая, и мужики вокруг нее крутились. А после того как отрезало – прогнала всех, замуж за первого своего выскочила, и понеслось.
– После чего? – спросил Илья.
Женщина строго посмотрела на него, потом глянула в окно, подошла к раковине и принялась мыть картошку. Помолчала с минуту, вытерла полотенцем руки и решилась, подошла к Илье и, глядя ему в глаза, произнесла негромко:
– После того, как маньяка увидела. Ты же помнишь эту историю.
И она туда же – пересказывает страшилки двадцатилетней давности и упорно тащит их в сегодняшний день. Зачем, кому это нужно? «Какой маньяк, о чем вы?!» – Илья едва не заорал на женщину, но сдержался. Та вернулась на табуретку, поправила занавеску, передвинула горшок с луковицей наружу и раскидистыми листьями и заговорила: