Я умер вчера
Шрифт:
После последней встречи Насти с Готовчицем прошло всего четыре дня, и она удивилась тому, как сдал он за это время. Щеки ввалились, под глазами чернота, взгляд потухший. «Господи, что страх делает с человеком, – сочувственно подумала она. – Я, наверное, тоже распсиховалась бы не меньше, если бы за мной следили, а я не понимала, кто и почему. А он еще и жену похоронил».
– Что на этот раз? – устало спросил Готовчиц, провожая Настю в комнату. – У вас появились новые вопросы?
– Да. Но не в связи с убийством вашей жены. Борис Михайлович, я пришла к вам как к частному лицу. Это ничего? Вы не сочтете, что я злоупотребляю служебным положением?
Готовчиц заметно оживился, даже глаза слегка заблестели.
–
Настя поняла, что он рад был бы отвлечься от своих переживаний и поговорить о чем-нибудь не связанном со смертью жены.
– Консультация нужна, но не по поводу преступника. Я хотела бы поговорить с вами о себе.
– О вас? – Он не сумел скрыть удивления. – Вы не производите впечатления человека, у которого есть такого рода проблемы. Может быть, алкоголь, наркотики? У вас зависимость?
– Что вы, – она рассмеялась, настолько нелепым показалось ей такое предположение.
– Тогда что же?
– Я постараюсь объяснить, хотя и не уверена, что смогу внятно что-то сказать. Я и сама с трудом понимаю. Мне стало трудно общаться с людьми. Я даже с мужем не могу разговаривать, и это его обижает.
– Вам трудно излагать собственные мысли? Не хватает слов?
– Со словами все в порядке. Я могу сформулировать и в вербальной форме изложить любое суждение, если вы это имеете в виду. Но мне не хочется. Какой-то ступор на меня находит, понимаете? Будто барьер поставили, и я не могу через него перешагнуть.
– Как давно это началось? Или это было всегда?
– Не всегда. Это началось зимой, в феврале.
– После каких-то событий?
– Да.
– Вам придется рассказать мне о них.
– Конечно, я понимаю. Видите ли, Борис Михайлович, я знаю, что должна рассказать о них мужу, чтобы вернуть его доверие, но не могу заставить себя. Вот это и плохо. Он видит, что со мной что-то происходит, что я стала вялой и раздражительной, избегаю разговоров и вообще любого общества, но не понимает, в чем дело. А я не могу набраться сил ему рассказать.
– Почему? Вам стыдно? Это что-то порочащее вас? Супружеская измена?
– Нет. Это связано со службой. В ходе раскрытия одного преступления я обнаружила улики, свидетельствующие о том, что к преступлению причастен близкий мне человек. Мой отчим, который меня воспитывал и полностью заменил мне отца. Я сразу поверила в его виновность, и с этой минуты моя жизнь превратилась в кошмар. А потом выяснилось, что улика появилась случайно и отчим не имеет к криминалу никакого отношения. Вот и все.
– И с тех пор вы испытываете трудности в общении?
– Да, с тех самых пор. Больше двух месяцев.
– Вам трудно общаться со всеми или только с определенными людьми?
Настя задумалась. Вопрос ей понравился. А ведь в самом деле, общается же она с лицами, проходящими по делам, вот хоть с Готовчицем, например, и с Димой Захаровым она нормально разговаривала, и с Улановым. Да со многими. А вот с коллегами по работе дело шло хуже. Не говоря уже о Леше и о родителях. Выходит, общение с посторонними ее не пугает. Даже странно, почему она сама не заметила этого, пока психоаналитик не спросил.
– Вы правы, – она подняла глаза на Готовчица, – чем ближе человек, тем мне труднее. А почему так?
– Давайте разбираться, – с готовностью произнес Борис Михайлович.
Настя видела, что разговор доставляет ему удовольствие, такое же, какое испытывает она сама, когда решает очередную логическую задачу. Человек любит свое дело и делает его с наслаждением, даже тогда, когда на душе черно. Что ж, такой человек, несомненно, заслуживает всяческого уважения и вполне может быть рекомендован на ту работу, о которой говорил Заточный.
Готовчиц задавал еще множество вопросов, заставлял Настю рассказывать подробности ее взаимоотношений с отчимом
– Ну что ж, Анастасия Павловна, – наконец сказал он, – подведем итог. Вы попали в типичную ловушку, в которую попадают тысячи людей, если не миллионы. Знаете поговорку: чужую беду руками отведу? Когда неприятности случаются с другими, мы можем посмотреть на ситуацию со стороны и найти выход легко и безболезненно. Когда она сваливается на нас, мы с ней не справляемся. Сейчас, когда прошло столько времени, вы прекрасно видите, что для подозрений в адрес отчима у вас основания были не очень-то сильные, правда? Мы с вами только что в этом разобрались. Но вы отчего-то сразу поверили в то, что он – предатель. Поверили сразу и безоговорочно. И теперь вам за это мучительно стыдно. Вам стыдно за то, что вы растерялись, что не смогли обдумать ситуацию хладнокровно и неторопливо, вы поспешили сделать вывод и тут же в него поверили. Это случается со всеми, трудно найти человека, который хотя бы раз в жизни не допустил такую ошибку. Так что стыдиться вам не нужно. Что произошло дальше? Две вещи. Во-первых, вы разуверились в своих профессиональных способностях, когда поняли, что ошиблись. Во-вторых, вы стали инстинктивно избегать общения с близкими вам людьми, подсознательно опасаясь повторения ситуации. Вы боитесь, что кто-нибудь из них вольно или невольно заставит вас думать о них плохо, и еще больше боитесь снова допустить ту же ошибку и поверить своим подозрениям. Вы стараетесь отдалиться от близких вам людей, чтобы в случае повторения ситуации вам не было так больно. Иными словами, именно в близких вы видите источник опасности и пытаетесь максимально ограничить контакты с ними, потому что именно близкий вам человек, ваш отчим, заставил вас страдать. Но заставил не по собственной воле, не по злому умыслу, а вследствие вашей же ошибки. Вы ненавидите себя за это, но одновременно продолжаете бояться своих близких. И не пытайтесь найти логику в этих страхах, они иррациональны, как почти любой страх. Вас раздирают два разнонаправленных чувства: с одной стороны, вы стыдитесь своей ошибки, с другой стороны, боитесь повторения. И это как бы ставит блок, не позволяет вам нормально общаться с близкими.
– И что мне теперь делать? – спросила Настя, внутренне соглашаясь с каждым его словом.
– Ничего. Просто все время помните о том, что я вам сказал. Повторяйте себе: я теперь знаю, что мне мешает, я знаю, откуда это появилось и что означает, но я не позволю этому управлять собой. Не нужно думать, что как только вы произнесете это магическое заклинание, все сразу встанет на свои места. Ничего подобного. Но повторять его надо, и в конце концов это принесет свои плоды. В один прекрасный момент в вас проснется обычный азарт, который и заставит вас сделать над собой усилие и перешагнуть преграду.
– И сколько времени нужно ждать, пока азарт проснется? – грустно пошутила Настя.
– Скорых результатов не обещаю. Если вы будете бороться с ситуацией самостоятельно, то первый успех придет не раньше чем через несколько месяцев. Если вы хотите, чтобы я вам помог, эффект наступит несколько быстрее. Поймите, Анастасия Павловна, невроз – штука очень коварная и лечению практически не поддается. А у вас именно невроз. Можно выйти из той ситуации, в которой вы оказались, точнее, куда сами себя загнали, можно преодолеть барьер и начать нормально общаться с близкими, а потом этот же невроз проявится в совершенно неожиданной форме и в совершенно неожиданный момент. Он уже сформировался, и теперь вам придется тащить его в себе всю жизнь. У вас появился стойкий страх совершить непоправимую ошибку, и с этим ничего нельзя поделать. Не хочу выглядеть шарлатаном, поэтому говорю вам все как есть. Сегодня этот страх мешает вам поддерживать отношения с друзьями и родственниками, а завтра он проявится в чем-нибудь другом.