Я уже барон

Дрейк Сириус

— Лора, как думаешь, к утру мы выйдем или нас будут мариновать пару дней? — поглядывая на ночной город, спросил я.

Моя помощница вообще не волновалась. Сидела рядом в тюремной робе, закинув ноги на водительское сидение и улыбалась. А чего ей переживать, у нее есть свой пляж!

— Эх, романтика… — протянула она. — К утру? Вряд ли… Сутки минимум.

— А что говорит юриспруденция этого мира?

— Нас имеют право продержать в «обезьяннике» до трех суток до выяснения обстоятельств, или если стороны не придут к соглашению, —

сказала она, не прекращая блаженно улыбаться. — Но! У нас есть несколько вариантов.

— Выкладывай.

— В течение трех часов после ареста, нам должны предоставить доказательства твоей вины или требование обвинителя. Если же доказательств не имеется, то нас должны отпустить.

— Но мы-то понимаем… — улыбнулся уже я, прикидывая как мы поступим в дальнейшем.

Меня привезли в отдел и повели в допросную. На посту нас встретили двое дежурных следователя. Толстенький, лысеющий мужичок лет под пятьдесят и такой же лысеющий, но худой и в очках. Перед допросом у меня забрали телефон и попытались снять Болванчика. Я сказал, что это фамильный браслет, но из-за амнезии я забыл как он снимается. Они попытались содрать его, но после нескольких безуспешных попыток, сдались.

— Присаживайтесь, господин Кузнецов, — указал пухлый следак на стул в отдельной комнате с глухими стенами.

— Спасибо. Будьте любезны, налейте мне чаю и давайте побыстрее, а то я жутко устал и хочу в кровать, — сказал я, показывая всем видом, что не понимаю, что происходит.

Двое следаков только переглянулись и заулыбались, словно я сказал какую-то чушь.

— Не советую наглеть, молодой человек, — сказал худощавый.

— У нас есть все на тебя, Кузнецов! — отбросив титулы и приличия, выдал толстый.

— Хмм… хороший повод узнать немного о биографии Михаила до кончины, — подметила Лора.

— Как интересно… — ответил я, делая вид, что скучаю. — Ну, удивите.

Худой положил на стол папку и пододвинул ко мне. И тут я даже заинтересовался.

Взяв документы, я пролистнул страницы, всем видом давая понять, что даже и не собираюсь читать эту чушь. Лора быстро отсканировала дело и сказала, что внутри ничего интересного, кроме кучи несостыковок и прямой лжи.

— Даже не пробежишся глазами? — удивился худой.

— А я увижу там что-то новое?

— Мы думали, ты заинтересуешься своим прошлым до амнезии, — ухмыльнулся следак. — Да и про твоих родителей много чего интересного. Отец — трус, мать — шлюха и предательница, которая не смогла даже нормально сбежать из рода…

Эх, как же они старались импровизировать, Станиславский отдыхает… Прямо глотку рвут. Ну, что за болваны?

Меня подмывало, попросить Лору вырубить все имеющиеся камеры, и просто разнести отделение в щепки с помощью Болванчика. Как они тогда запоют? А откуда будут брать доказательства, если я и с места не сдвинусь, а буду сидеть и улыбаться при виде того, как робот крушит все подряд?

— Знаете,

это было бы очень интересно, если бы оно имело отношение к моему аресту. — Я и глазом не моргнул. — То, что у вас есть на меня досье и автобиография, то что же? Можете похлопать и повесить эту макулатуру в рамку, как инструкцию к хорошей жизни. К делу это не относится.

— Выбирай выражения, ты разговариваешь с офицерами при исполнении, щенок! — зарычал толстяк и покраснел словно помидор. — Я тебя в такую дыру засуну, что твой статус тебе не только не поможет, но и сделает куда хуже.

Забавно наблюдать за человеком, который так рьяно отрабатывает бабки. Интересно, сколько им заплатил Фанеров? Навещу потом этого зарвавшегося выскочку, чтобы понимал в следующий раз, что не все решают деньги.

— Игнат, — осадил коллегу худощавый следак и положил ему на плечо ладонь. — Давай я с ним поговорю. Видишь же, что он напуган. Немного не в себе…

— Спиридон, даю тебе пять минут! Больше с этим наглым баронетом я цацкаться не намерен, — пробубнил он и вышел из кабинета.

Тут даже Лора не выдержала и прыснула в голос. Болванчик тоже весело завибрировал.

— Это, дамы и господа, знаменитый допрос «Хороший-плохой коп», — произнесла Лора, давясь от смеха. Она ходила по допросной туда-сюда, внимательно разглядывая этого Спиридона.

Следователь достал блокнот и положил на стол.

— Итак, господин Кузнецов, — начал он ровным голосом. — Вам предъявляются обвинения в нападении на группу людей. Есть показания четверых человек, в том числе одного лица благородных кровей. — Следом он вытащил еще какую-то макулатуру. — Вот медицинское освидетельствование, фиксация побоев…

— А что если я скажу, что это он на меня напал, а я только защищал свою честь и честь барышни Кутузовой? — спросил я, попытавшись его припугнуть известной фамилией.

— К Марии Кутузовой никаких претензий, — отмахнулся Спиридон. — Так вот у нас… точнее у стороны обвинения есть предложение…

Он покопался в бумагах и достал два листка. Положив их на стол, он двумя пальцами протянул их мне.

Вот так значит, что у них за предложение… Это становилось все смешнее с каждой секундой. Лично Фанеров и написал эти «требования». А какой почерк… Старался!

— Надо же, еще и герб прилепил в конце! — хмыкнула Лора, заглядывая мне через плечо.

— М-м-м… не приближаться к Марии Кутузовой ближе пятидесяти метров, — пробежал я глазами самые интересные пункты. — Заплатить штраф в размере миллиона рублей, а если таких средств не имеется, отработать ресурсами из метеоритов.

Ох, Фанера. С каждым пунктом мне хотелось избить этого Евгения посильнее. Да и эти двух тоже припугнуть не мешало. Продажные крысы. За лишнюю копеечку в любую дудку дунут. Недаром в этом городе такое беззаконие. Не удивлюсь, если они и на музыкальную шайку работают, но этого мы не узнаем. Пока.