Я уже граф. Книга VII
Шрифт:
— Что за… — открыл я рот, но Надя подняла палец.
— Я твой юридический представитель, — жестко сказала она, и я замолчал. Пусть работает профессионал.
— У вас есть, что на это ответить? — продолжил капитан.
— У моего начальника пока не будет комментариев, — сказала Надя. — Лучше скажите, кого вы называете преступником?
Капитан вытащил лист бумаги и прочитал:
— Маркус Милас. У вас же он числится под именем Емельян Устинов.
— Емеля? — удивился я, и поймал на себе серьезный
— Какие доказательства, что это он? — спросила она.
Капитан молча передал ей папку, которую девушка принялась изучать. Прошло около тридцати минут, пока она не положила документы на стол.
— Вы же понимаете, что это необоснованные обвинения? Показания свидетелей устарели. Половина оформлена не по регламенту, — она повернулась к нам с Машей. — Ваше благородие, если вы не против, не могли бы вы выйти. Можете попить чаю и отдохнуть. Мы тут побеседуем.
Мы с Машей переглянулись и вышли. А Болванчик остался с Надей.
Ох, как же она закидывала капитана законами, положениями, вычеркивая каждый пункт в документах. Даже пригрозила ему статьей и вызовом канцелярского аппарата, чтобы они разобрались, каким образом к ним попала эта сомнительная информация, и почему они не удосужились тщательно проверить каждую букву, прежде чем арестовывать уважаемых людей.
Ну и напоследок Надя достала телефон и набрала Николая Романовича, рассказав тому, всех членов рода задержали без оснований и достаточных доказательств.
Через Болванчика я видел, как Полозов начинает теряться и потеть. Судя по всему, он не рассчитывал на такой исход, а надеялся провести все тихо, заслужить похвалу начальства и довольно почивать на лаврах.
Но теперь, похоже, у него проблемы.
Надя выдала еще один «вот это поворот». Распрощавшись с Островским, она спросила, кто представил им документы, ибо работой имперских служб в них явно не пахло. Еще через десять минут моих людей отпустили, принесли кучу извинений и провели на территорию Широкова, выдав нужные бумаги практически моментально. Ну и конечно, шепнули имя того, кто сдал Емелю.
Трубецкой — ничуть не удивлен! Как-то слишком часто он мешается у меня под ногами в последнее время.
Как он умудрился подкопаться под нас — другой вопрос. Мы обязательно найдем ответ, но пока надо доехать до нового дома.
Надя и тут не подкачала. Оказывается, усадьба Дирижера располагался в частном районе, недалеко от КИИМа. Рукой подать. Отличное трехэтажное здание. Надя успела сделать небольшой ремонт с помощью компании Ковальского, который любезно сохранил все в секрете.
Когда мы ступили во внутренний двор, девушки, наконец, кинулись обниматься. Данила пожал руку, Трофим с Емелей тоже. И Маруся с Настей обняли меня.
Маша смотрела на нас со стороны, пока и ее не затянули в семейные объятия. Все же и она родня.
Пока
— Нам надо поговорить, — сказала она, усаживая на стул конюха с видом набедокурившего ребенка. Сама Надя присела рядом и достала свой ежедневник.
— Я думал, все улажено? — спросил я, когда она начала что-то черкать.
— Пойду пока к девчонкам, — кивнула Маша и вышла.
Мы остались втроем. Лора появилась рядом с Емелей и села на стол в наряде сексуальной секретарши.
— Значит, это правда? — вздохнул я. Еще скелетов в шкафу мне не хватало.
— Документы, которые показал капитан, были настоящими, — ответила Надя. — Просто оформлены небрежно, с ошибками. Но это не снимает с нас ответственность. Если они немного попотеют, то у нас могут возникнуть серьезные проблемы, — она посмотрела на конюха. — Думаю, пора рассказать правду.
— Ты действительно уничтожил целый род? — удивился я.
Емеля молча кивнул. Лора тоже, отметив, что Емеля страшно боится признаться.
— Они заслужили это? — спросил я.
Еще один кивок сначала Емели, потом Лоры. Да, похоже, его это сильно гложет.
— Не переживай, тебя никто в обиду не даст, и уж точно не отправит в тюрьму, — сказал я. — Просто расскажи подробнее, чтобы мы смогли защитить тебя.
У меня не было сомнений в том, что передо мной хороший человек. По крайней мере потому, что его нанимал Трофим, а уж он умеет подкопаться под кого угодно. Без досье и тщательной проверки от пола до потолка, никто бы Емелю на службу не взял. Значит, если тот и впрямь уничтожил род, они и впрямь пострадали за дело.
— Хорошо, — вздохнул он. — Прошу, не рассказывайте остальным.
Мы только кивнули.
— Десять лет назад я был рабом у одного барона, — начал он, с трудом ворочая языком. — В детстве у меня обнаружили дар. Огромная сила, выносливость, практически непробиваемая кожа… Меня начали воспитывать как солдата рода. Постоянные тренировки. У меня были товарищи, которых я называл братьями. Практически семья. Вот только сам барон оказался тем еще зверем. И дети его тоже, как и жены. Они были садисты.
— Что случилось? — спросила Надя.
— Старший сын на охоте случайно убил младшего, и всю вину свалил на охрану. Моих друзей детства. Хорошие ребята… — Емеля смахнул слезу. — После того, как этот пиз… его старший сын оклеветал их, барон устроил показательную казнь. Очень жестокую, мучительную и долгую. Так как у меня были уникальные способности, я находился в элитном наряде, и сопровождал груз, пока мох друзей убивали. К их гибели приложили руку все — от детей барона до его жен. А старший наблюдал, улыбался и пил вино. Я поклялся отомстить.