Я в любовь нашу верю...
Шрифт:
— Ты? Боишься? — брюнетка скептически изогнула бровь. — Нет, скорее, набиваешь себе цену.
Айно укоризненно взглянула на подругу, но ничего не ответила, так как именно в этот момент на сцену вышел ведущий и объявил:
— Итак, дорогие друзья, хочу представить вам долгожданную премьеру — новую песню Минако Айно под названием La Soldier! Только у нас в клубе и только сегодня!
Зал взорвался аплодисментами, и сердце певицы подпрыгнуло к горлу, забившись пойманной в силки птицей. Заиграла музыка, замигали прожекторы, зажглась цветомузыка — пришло время выходить на сцену.
— Ты пойдешь со мной, — выпалила
— Что? Нет! — замотала головой Хино, но Айно уже не слушала ее. Дернув подругу за собой, блондинка стремительно вышла из-за кулис. Рей, ругаясь и спотыкаясь, выскочила следом за ней. Впрочем, конфуза никто не заметил — софиты осветили сцену как раз в тот момент, когда девушки заняли места у стоек с микрофонами — благо, еще их не успели убрать после предыдущего выступления.
Перед залом вместо одной Минако предстали сразу две исполнительницы: автор слов и композитор, причем последняя бросала на Айно яростные взгляды, словно обещая подруге грандиозную взбучку. Стоя у микрофонов, девушки на удивление синхронно пританцовывали — благо, Рей была свидетельницей репетиций подруги, и даже сама помогала ей в постановке некоторых движений.
Наконец, они запели:
В неизвестности жить мне больше невозможно,
Но до конца должны пройти мы этот круг,
Пусть оказалось счастье ложным.
Зачарованно в бездну мрака мы катились,
Волею судьбы нам истина открылась вдруг.
Венеры свет развеял тьму вокруг.
Меня пронзил ты взглядом страстным,
Всё стало просто вдруг и ясно. Знаю, что
Лишь одно сраженье — на сотни долгих лет.
Эту вечную войну зовут любовью.
Верю, что однажды прольётся яркий свет,
Даст нам силы победить и мир изменить.
Прочь гони испуг, я с тобой, мой друг!
Я — воин!
— вновь замигали прожекторы, и Рей с Минако, став спина к спине, взмахнули руками; повернулись — проделали то же самое, оттолкнулись друг от друга и вернулись к микрофонам:
Эти чувства нам принесут лишь боль страданий,
Сердце вдребезги, а слезы горячи.
И ни к чему мне обещания.
Но увижу ли вновь тебя я в этот вечер
Или через века до новой встречи — бой,
Судьба протянет руку нам с тобой.
В душе оставив след беспечно,
Не забывай, прошу, что вечно мы вдвоём.
— Айно вскинула руку вверх и встряхнула головой, обольстительно улыбаясь и переходя к припеву:
В вихре дней кружится наш жизненный роман.
Эту тайную войну зовут любовью.
Опьяняют чувства и открывают нам
Мир чудес, где я и ты… и вечные мечты…
Я — прекрасная, я — смелая!
Венера!
Допевая последние строки второго припева, в голову Айно пришла сногсшибательная идея — благородная, смелая и в то же время до одури безрассудная. И она тут же поспешила озвучить ее Рей, пользуясь тем, что заиграл проигрыш и сцена вновь погрузилась в полумрак — лишь радужные тонкие лучи цветомузыки пробегали по стенам зала.
— Я хочу вернуть его! — выпалила Минако, поворачиваясь к Рей.
— Кого? — не поняла брюнетка, продолжая пританцовывать.
— Мамору.
— Что?! — Хино так и замерла на месте. — Ты либо сумасшедшая, либо мазохистка.
— Я знаю, но не могу ничего с собой поделать, — Айно, виновато улыбнувшись, развела руками.
— И долго ты думала над этим? — скрестив руки
— Ни минуты. Эта идея пришла мне в голову только что.
— Нет, ты точно мазохистка, Минако, — девушка покачала головой, глядя на глупенькую подругу, слепую в своей любви. — А я еще Усаги дурой называла! Или… неужели ты все еще любишь этого засранца Мамору?!
— Да, и это чувство сильнее здравого смысла. Так как, ты поможешь мне, Рей? — с надеждой воззрилась на Хино Айно.
Мико покосилась на нее:
— А у меня есть выбор?
— Нет.
— Я, конечно, пожалею об этом, но… Да!
— Ура! — возликовала Минако и повернулась обратно к стойке — проигрыш закончился, и софиты вновь осветили сцену. Обхватив микрофон обеими руками, Айно звонко запела соло:
Лишь одно сраженье — на сотни долгих лет.
Эту тайную войну зовут любовью.
Верю, что однажды прольётся яркий свет,
Даст нам силы победить и мир изменить.
Прочь гони испуг, я с тобой, мой друг!
Ты — воин!
Последние секунды песни — и Рей с Минако, развернувшись к зрителям спиной, сделали еще несколько танцевальных движений и эффектно повернули головы в зал – точно под музыку.
Зал бешено зааплодировал, получив вместо простой песни в исполнении Айно маленькое шоу с двумя красотками. Раздавался свист и крики «Браво!», перемежаемые аплодисментами. Направленный на девушек свет софитов казался певицам лучами славы, в которых они буквально купались. Ведущий вынес на сцену корзину с белыми розами, лилиями и георгинами и вручил дар Минако. Ей не составило труда догадаться, кому принадлежат цветы — неоновый свет прожектора скользнул по белоснежному костюму стоявшего у дальнего выхода Эйса.
«А еще говорят, что у кумиров нет кумиров», — подумала Айно и, подняв руку, чуть махнула Кейто в знак признательности, нежно улыбнувшись.
Какое непостоянство!
Глухая осенняя ночь накрыла город плотным одеялом, погасив кое-где ночные огни. Небо было беззвездным, и даже бледное лунное пятно не пробивалось сквозь плотную завесу туч. Абсолютный мрак и тишина. Даже ветер, казалось, уснул в кронах деревьев. Город словно дышал спокойствием.
Спала и Минако. Всего час назад она вернулась из клуба и, наскоро приведя себя в порядок, легла в постель, уснув в тот же миг, как голова ее коснулась подушки. Артемис, свернувшись калачиком в изножье кровати, тоже видел свои кошачьи сны. Мягким голубым светом на прикроватном столике светился циферблат электронного будильника, показывая три часа ночи. Совсем скоро ночь отдаст свои права серому рассвету; самое время поторопиться.
Адонис, материализовавшись прямиком в сонном тепле спальни Айно, осторожно подошел к ее кровати, серой тенью нависнув над девушкой. Минако, что-то сонно пробормотав, перевернулась на бок и блаженно улыбнулась, подложив ладонь под щеку. Эйс замер на месте, словно пойманный с поличным. Однако несколько мучительных секунд спустя он убедился, что его появление не нарушило сон девушки, и тогда Кейто с величайшими осторожностями положил рядом с ее головой букет персиковых плюмерий и небольшую коробку, упакованную в блестящую белую бумагу и перевязанную пышным красным бантом. Помедлив еще с мгновение, он нежно коснулся пальцем теплой щеки возлюбленной и сделал шаг назад, растворяясь в воздухе…