Я в любовь нашу верю...
Шрифт:
— Любовь — это яд, который разрушает разум. Я рад, что ты понял это, Данбурит, хоть и довольно поздно, — в голосе Металии слышались довольные нотки. — Что ж, ты хороший слуга… по крайней мере, был им до того, как Венера вошла в твою жизнь. Я мог бы уничтожить тебя, но, будучи милостивым Королем, дам последний шанс. Всего один. Не упусти его, иначе кара не заставит себя долго ждать.
Темный Адонис вновь опустил голову, коснувшись лбом холодных, сочащихся влагой плит:
— Да, мой Король.
— Да будет так! — изрек Металия, и из алтаря вырвался столб темно-красной энергии.
Крик Адониса разорвал тишину пещер, отразившись от потолочных сводов подземелья. Миазмы зла отравляли чистую часть его души, выжигая ее каленым железом, обращая в безжизненный пепел. Темная кровь, бегущая по венам, подхватывала его и разносила по всему телу, проникая в сердце и мозг. Ничего чистого не осталось. Ничего светлого. Защитник в белом погиб в агонии, и теперь контроль над телом и разумом принадлежал исключительно Данбуриту…
Когда все было кончено, Темный Офицер медленно поднялся с места и, обведя пустынный зал глазами с кроваво-красной радужкой, поклонился напоследок Металии и, чеканя шаг, покинул подземные чертоги, на ходу обращаясь в желтоватый дым.
Эндимион, ставший невольным свидетелем разговора, едва успел спрятаться за ближайшей колонной, подобрав плащ. Он не хотел раскрывать свое присутствие, ибо беседа Короля и Офицера показалась весьма занятной, а Темному Принцу было до одури скучно сидеть у юбки Берилл, украшая одним своим видом ее беспросветные будни.
— Венера, значит… Что ж, это будет весело, — одними губами проговорил Эндимион, и в голове его возникла безумная идея, узнав о которой, Берилл и Металия его бы по голове не погладили. Хитро сверкнув сапфировыми очами, принц изогнул тонкие губы в саркастической ухмылке и, сделав шаг назад, растворился в тени. Он понял: самое время подняться на поверхность и немного поразвлечься, благо провидение подбросило ему столь блистательный шанс.
Минако намеренно попросила таксиста остановиться в паре кварталов от дома — хотелось немного прогуляться, подышать слегка солоноватым свежим ночным воздухом. Расплатившись, Айно вышла из автомобиля и, сунув руки в карманы куртки, неспешным прогулочным шагом двинулась вниз по тротуару. Редкие прохожие встречались девушке на пути — большинство токийцев уже сидели по домам, в тепле и уюте, отмечая окончание очередного рабочего дня. Желтые квадраты окон призывно светились, обещая долгожданный покой, и Минако невольно ускорила шаг.
Порой Айно задумывалась о том, что за жизнь скрывается там, за ночными окнами? Какие истории они могут рассказать? Какие радости или горести переживают жители этих квартир? Что там происходит сейчас — торжественный семейный ужин или посиделки у телевизора? Может, где-то там у окна сидит престарелая пара и ностальгирует о прошлом? Или, возможно, какой-то мечтатель думает, глядя в окно: «Каков он — таинственный мир вне стен моего дома? Что скрывает ночь? И о чем думает эта девушка, одиноко бредущей в ночи?»
И Айно вдруг с новой силой захотелось попасть домой; но не в ту квартиру, где она жила вот уже
«Артемис, наверное, совсем меня заждался, — подумала Минако. — Я ведь как с утра ушла на занятия, так дома и не появлялась. Университет, тренировка по волейболу… да и у Цукино просидела без малого пять часов…»
Погрузившись в свои размышления, Айно не сразу заметила, как ей наперерез метнулась чья-то тень и тут же исчезла, слившись с неосвещенным участком стены ближайшего здания. Лишь уголком глаза девушка заметила какое-то движение, но не придала этому должного значения — ровно до того момента, как черная роза не рассекла воздух, вонзившись прямо в асфальт у ног Минако.
До слуха Айно донесся тихий мужской смех, но, как бы она ни озиралась по сторонам, не смогла никого увидеть, словно незнакомец нарочно играл в прятки. Сердце Минако сжалось в недобром предчувствии, когда рука ее непроизвольно потянулась к благоухающей розе, чьи нежные лепестки, вопреки обыкновению, были черными, как смоль.
— Ну, здравствуй, Венера! Говорил же — в скором времени увидимся!
Айно вскинула голову. Сердце ее сделало кульбит, когда она увидела перед собой Темного Эндимиона. Девушка тут же потянулась к сумочке, где лежал Жезл Венеры, но принц, сделав шаг навстречу, угрожающе процедил:
— Не стоит. Иначе ты умрешь прежде, чем успеешь сказать хотя бы слово.
Минако тут же отдернула руку и невольно сделала шаг назад, не отрывая взгляда от безупречного, но отчужденно-холодного лица Мамору. Смоляная прядь упала на смуглый лоб, когда Эндимион удовлетворенно кивнул, и у Айно отчего-то пересохло во рту. Паника накатила горячей волной, когда девушка поняла, что близость Темного Принца пробуждает в ней безотчетный трепет — пожалуй, так чувствует себя кролик перед гипнотическим взором удава.
— Прекрасна, как и всегда, — произнес Эндимион, делая еще шаг, и Минако лишь усилием воли заставила себя стоять на месте. — Но по-прежнему невыносимо глупа.
Последнее замечание глубоко возмутило Айно, и девушка собралась было высказаться по этому поводу, но язык ее словно одеревенел и прилип к нёбу.
— Молчишь? — усмехнулся принц. — Что ж, признаю: не так я представлял нашу встречу.
— Верно, — наконец, выдавила из себя Минако, прикусив губу, — мне тоже хотелось бы встретить тебя при иных обстоятельствах. И в иное время.
Эндимион с напускным сожалением поцокал языком и преодолел последнее расстояние, отделяющее его от Венеры, угрожающе нависнув над девушкой:
— Жаль, — усмехнулся он. — Впрочем, суть совсем в ином, — принц кончиком указательного пальца приподнял подбородок Айно, глядя на нее так, словно она представляла для него особый интерес. Пожалуй, так смотрят коллекционеры на единственную в своем роде музейную редкость. — Я хочу передать послание.
Пауза. Минако решительно ничего не понимала, и мир вокруг нее кружился в каком-то густом белесом тумане, пока Эндимион нависал над ней вот так, касаясь ее лица и обольстительно улыбаясь.