Я в моей голове
Шрифт:
– За песни. Я даже заплакала от обеих. За Наташу. За то, что согласились с ней петь.
– Предупредила мой вопрос.
– Не за что меня благодарить. Ваша дочь большая умница, замечательно играет и поет. Это ее заслуга, что песни так прозвучали. Так что это я должен благодарить Вас и Наташу.
– Расшаркиваюсь и склоняю голову.
– Наташа, ты в курсе, что завтра в 12 мы должны быть в ГАРО на комиссию, - смотрю на смущенную моими словами покрасневшую девочку. Услышав про ГАРО вскинула голову и с радостью на лице и закивала.
– Прошу меня простить, мне пора. До свидания, - прощаюсь с мамой Наташи.
–
– До свидания, - чуть ли не в унисон голоса мамы и дочки.
Надо валить отсюда, вижу народ потянулся из зала пока мелкими группами. Вышел из клуба, вздохнул еще зимний морозный воздух и почесал домой. Второй поход за славой закончился успешно.
Дома не успел раздеться, как пришли радостные родители. Мама кинулась меня обнимать и теребить:
– И в кого ты такой у меня талантливый? Какой ты молодец. Какие песни трогательные.
Отец, снисходительно улыбаясь ее заложил:
– Наша мать даже заплакала.
Вот это да! Мама, как железная леди, не признает никакой слабости, в том числе слезы. Мама, увидев удивленное мое лицо, смутилась.
– Но ведь песни и правда замечательные, - оправдывается.
Отец согласно кивает и вспоминает:
– А танец-то какой необычный придумал, я чуть со стула от смеха не свалился. В цеху меня все спрашивали, как мой сын умудрился придумать такое.
– И правда откуда это у тебя?
– подхватывает мама.
– Про бабушку придумал, ведь я у нее живу сколько лет. Текст и мелодия там примитивные. Про Ассоль - это не моя песня, в пионерлагере слышал. Танец придумал только частично. Видел что-то похожее по телевизору. Подал девчонкам идею. Уж очень они хотели выступить на концерте к 23-му февраля. Они и ухватились. Движения придумали, костюмы заказали и сделали. Только идея моя и все.
– Разложил все.
– Все у тебя просто. Вроде и хвалить тебя не за что. Только никто не смог придумать и спеть такого, от чего люди плачут. А ты смог!
– Заключает мама, указав на меня пальцем.
– Вот, напридумывал на свою голову, завтра отборочная комиссия в 12 часов на общегородской концерт, - информирую родителей.
– Правда что-ли?
– пугается мама.
– А что? С такими песнями не стыдно и на городском концерте выступить и на областном, - пытаясь справиться с удивлением, утверждает отец.
– Ты обратила внимание, все номера, связанные с Сережкой получились самыми лучшими из всего концерта.
– Продолжает самоутверждаться он.
– И правда, - соглашается мама.
– Надо Сергею костюм новый быстрее справить, чтобы не стыдно было на сцену выходить.
– Видит мама другую проблему.
– Мне еще обувь подходящую надо для костюма и для зарядки, а то скоро лужи будут, а я в ботах бегаю.
– Дополняю.
– А раз я такой талантливый, может меня кто нибудь покормит?
– напоминаю.
– Ой, я сейчас, - спохватывается мама.
Пошел к бабушке, полежать и подумать о дальнейшем. Ведь с ростом моей популярности просьбы, требования и проблемы будут только возрастать. У меня сейчас уже времени не хватает. А дальше будет еще хуже. Только улегся с гитарой, входит смущенная мама.
– Сережка, ты очень занят?
– смущенно спрашивает. Что-то необычно мама ведет себя. Не похоже на нее. Обычно у нее командно-приказной тон, без тени смущения и неуверенности.
– Там соседи просят тебя спеть и с других подъездов подошли, - с едва скрытым торжеством объясняет она.
О чем я только что сейчас и думал. И что мне делать? Маму понять могу. Она наконец-то может законно гордиться своим сыном.
Ведь еще полгода назад она жила, как на вулкане, постоянно ожидая неприятностей, связанных со мной. В поселке и на заводе все друг друга знают и слухи, как правило плохие, распространяются мгновенно. Там молодые ребята подрались, кого-то избили, порезали, кого-то забрали в милицию, ограбили, где-то подломали склад, напились, кого-то посадили. Помню, как мама с отцом орали на меня, когда мы с ребятами угнали несколько лошадей из соседнего колхоза ночью и катались по поселку на лошадях (джигиты блин!). Даже милиция ходила по поселку опрашивала. Я тогда только морщился от боли в паху, равнодушно выслушивая их упреки. Мы же только покатались и отпустили их ... попастись на футбольном поле. Других неприятностей тоже хватало. На третий день после торжественного поступления в первый класс, я подрался с соседом по бараку, неудачно стукнулся головой и заработал сотрясение мозга. Первую четверть первого класса провел в больнице и дома. Что тогда испытала мама, я могу только догадываться. Помню, как отец порол меня, уже "взрослого" (перешел в седьмой класс), проводом от удлинителя. Я тогда приполз домой, пьяный в дупель, и меня начало тошнить от дрянной "гнилухи". (Яблочного вина - за рубль семнадцать). С другом по бараку выпили по бутылке на рыло за сараями. Больно было блин! Потом перед друзьями хвастался рубцами. А сколько они про меня не знают?
А теперь ее сын прославился на весь поселок в положительную сторону. И она может заслуженно гордиться своим сыном и купаться в лучах его славы.
Маму мне не хотелось обижать. Так же не следовало игнорировать соседей - скажут, загордился.
– Но у меня готово только две песни под гитару?
– пытаюсь оправдаться.
– Они их и хотят послушать. А что у тебя еще песни есть?
– не сразу улавливает мою оговорку.
Подростковые воспоминания про катания на лошадях натолкнули на другие воспоминания из будущего. Песня про коня Расторгуева. Надо вспомнить ее.
– Есть, только а капелла спеть смогу. Мне нужно некоторое время перенести текст на бумагу, а то сразу весь текст я сразу не вспомню.
– Какая капелла?
– удивляется.
– Без музыки, - поясняю.
– Пойду, обрадую, что ты скоро выйдешь. Мама, ты пойдешь про себя Сережкину песню слушать?
– обращается к лежащей бабушке и убегает довольная.
– Какая такая песня про меня, ты только бренчишь на гитаре и мычишь что-то. А песен-то не поешь, - кряхтя встает с кровати.
Я хватаю свою тетрадь, вырываю из середины лист и начинаю набрасывать слова песен Любе - "Солдат" и "Конь". Через минут десять выхожу с гитарой в коридор. Вот это да! Похоже в наш коридор сбежались жильцы обоих наших бараков. Увидев меня, народ радостно загудел. Кто-то пару раз хлопнул в ладоши. Послышались шутки, смех. Послышалось: - Вот у нас и свой Магомаев появился! Какой-то мужской голос: - Скоро мы будем гордиться, что с таким пацаном в одном бараке жили и на соседнем очке в сортире сидели! В "зале" смех.