Я вам что, Пушкин? Том 1

Рубин Ричард

— А ведь ты… ты мне п-понравился, — сказала она сквозь слезы, — я же обрадовалась. Думаю, неужели нашелся в этой идиотской школе хотя бы один нормальный чел, с которым можно поговорить, потусить…

Тут ее глаза округлились и наполнились страхом.

— Ты же просто все про нас знал, да? С самого начала понял, что нужно говорить, чтоб хорошим показаться, да?

Да уж, внезапно она дропнула по-настоящему бронебойный вопрос. Не могу сказать, что не предвидел его. Просто почему-то ждал его от Моники или Юри и гораздо позднее. На своих условиях.

—

Да, — не стал я отпираться, — я же прошел игру…

— Не. Игру! — рявкнула Нацуки мне в лицо, — это никакая не игра!

Вот и зацепка. Я ухватился за нее как тонущий — за охапку спасательных жилетов.

— Нат, послушай меня, — я взял ее за руки. Почувствовал, какая влажная и горячая кожа на ладонях. Нацуки дернулась, но как-то вяло. Почти безынициативно, — сейчас ты сказала кое-что важное. Это не игра. Сейчас уже нет.

Она старательно отводила взгляд, но вырваться не пыталась. Это уже хорошо. Просто гну свою линию.

— Понимаешь, там, откуда я пришел, действительно есть игра под названием Doki Doki Literature Club, и в ней есть персонаж по имени Нацуки. Она тоже печет кексики, читает мангу, а еще она — я невольно улыбнулся, — кавайная такая, хоть и заноза…

— Заткнись, — прошипела она и покраснела, как пожарный кран, — ты не имеешь права щас так говорить. Не хватит у тебя комплиментов, чтоб из этого вывернуться, Гарик.

— Так вот, — продолжил я, — она не ты! Вы очень похожи, но она не ты! Ты сама по себе, я же сказал. Вы уже не те пустые заготовки, которые были заложены в скрипте. Его рамки остались далеко позади, настолько далеко позади, что мы их даже не увидим — настолько далеко отошли. Неужели ты думаешь, что все, что я сейчас говорю, все твои слова… то как мы вдвоем читали «Девочек Парфе» и как ты меня по ребрам колотила… Ты правда считаешь, что этот наш разговор прописал какой-то хмурый задрот в текстовом редакторе? Типа, «оп, а щас надо проникновенную сцену ебануть, чтоб накал повысился», так? Ну это же бред полный.

Нацуки задрожала как осиновый лист и встряхнулась.

— Я…я не знаю, — проворчала она, — ведь ты же говоришь, что кто-то описал в красках всю мою жизнь. Мог и это придумать.

— Мог, — согласился я, — но ты больше не обязана никому подчиняться. Две минуты назад в гостиной ты сказала, что ты живой человек. Я те могу поклясться всем, что у меня есть, хоть и особо нет ни хрена — с тех пор, как я сюда попал, ни разу не засомневался в том, что вы настоящие. Про ту, другую я так сказать не могу.

Нацуки закусила губу, чтоб снова не разреветься. Но по щекам бежали все новые и новые дорожки.

— Не верю я тебе, — сказала она тихо, — говоришь ты хорошо и вроде бы все гладко, но все равно не верю, хоть убей.

(а ведь твой злой брат-близнец с удовольствием свернул бы ей шею. и злобно кекекекал бы при этом)

Брат-близнец… точно!

Я протянул руку и осторожно утер ей слезы.

(ну хорошо еще что сопли вытирать не начал)

Уймись на секунду. Ща важный момент на подходе.

—

И не требую от тебя этого, Нат, — сказал я тихо, — с моей стороны это было бы слишком дерзко, что ли. На такое нужно время…

(которого у вас не то чтобы много)

— Но об одном я тебя все-таки попрошу. В мою историю не верь сколько влезет, но! Думаю, ты же не станешь спорить с тем, что тот Майкл совсем поехавший, так?

Она помедлила пару секунд. Наверняка теперь все мои слова будет под семью микроскопами на предмет пиздежа и провокаций исследовать. Но такова селяви, я уже выбрал эту кривую дорожку. Да еще и еду по ней на велике без седла. Больно и неловко, но главное — приехать в пункт назначения.

(зря ты это помянул. вдруг старина майк щас как раз всякие ВЕРОЯТНОСТИ через консоль додумается подкрутить?)

— Вы с Майклом друг друга стоите, — проворчала Нацуки, — один псих, другой пиз… балабол.

— Зови как больше нравится, мне плевать, только обещай сделать, как я скажу, ладно?

Хотелось встряхнуть ее для верности как бутылку с застоявшимся кефиром, я едва удержался.

— Ладно, — буркнула она, — чего тебе?

Я мягко взял ее под локоть и подтолкнул по коридору в сторону гостиной. Тут же в голове начал формироваться план…

(гм)

Ладно, подобие плана.

(кхм-кхм)

Ладно, очень относительный набросок, который может сойти за план, если присмотреться! Но тем не менее, это уже что-то.

— Давай, пойдем еще посидим.

Она попыталась выдернуть руку.

— Сдурел? У меня дел невпроворот! Чего это вдруг я должна с вами тусоваться? Вы мне оба теперь не очень-то и нравитесь…

Я ее уже не слышал. После минутной напряженности Нацуки снова стала ныть и ворчать, как автобусная бабка, а этот ее «режим общения» я здорово навострился фильтровать.

— Вот и славно, — похвалил я, — тапки даже можешь не надевать, Моника потом пол вымоет, она все равно выспалась и полна сил как зайчик из рекламы.

Зайчик тем временем сидел сложа лапки и унывал. Вот чесслово, при всей своей напускной стервозности Моника стопудово из тех, кого нынче зовут снежинками. Чуть что не так, сразу губы дует и ударяется в жалость к себе. Что, может, само по себе и не смертельно… но не тогда, когда на горизонте маячит фигура маньяка, который готов всем нам секир-башку устроить.

Я опустился перед ней на корточки.

— Улыбнитесь, капитан. Я заделал пробоины в «Титанике» нашей дружбы и он еще поплавает какое-то время.

В ответ донеслось глухое:

— Правда?

Я покосился в сторону Нацуки. Теперь коротышка осознала, что иногда за эффектные выходки приходится платить. Сидела и дула себе на руку, как индеец, раздувающий костер вдоль боевой тропы.

— Ну, типа… Трехстороннюю драку насмерть пока решили отложить и, на мой взгляд, это уже хорошо. Если с тобой я еще хоть как-то совладаю, то…