Я вам прочту

Шиманская Аглаида Сергеевна

«Благодарю Тебя за теплую постель…»

Благодарю Тебя за теплую постель, И эту комнату, и хлеб насущный, За милую дневную канитель, И скромный стих, душе моей послушный. За каждый взгляд, улыбку и привет, За огонек, мигающий в окошке, И этот детский бархатный берет, И крошечные туфельки на ножках. Благодарю за звезды, за слова, За синий цвет и где-то берег южный, Благодарю, что я еще жива, Хотя, быть может, это и не нужно.

«Какой-то

вздор запечатляют души…»

Какой-то вздор переживают души — Какая важность — новый абажур! А едкий дым в окно летит и душит И я как тень по комнате брожу, Не находя желанного покоя, Стихи пишу и подметаю пол. Идут дожди. Ручьи текут рекою, Незваный гость на огонек пришел. Что делать с ним? Я буду только слушать — О Боже, как мучительно вдвоем! А у него вдруг вырастают уши И лапа тянется за сухарем. Настало утро. Дождь не прекратился И сыплет, сыплет капельки в окно. Как будто ветер за ночь утомился… О чем пишу? Не все ли мне равно!

«Цветок на небо загляделся…»

Ирине Одоевцевой

Цветок на небо загляделся И тонет в золотых лучах, А легкий ветер разлетелся — Какой простор на небесах! И лепесток слетел от счастья, Без памяти летит другой. Так распылился весь на части Цветок небесно-голубой.

«Летний вечер. Вокзал. Огоньки…»

Летний вечер. Вокзал. Огоньки. Под мостом — поезда, гудки. Спуск по лестнице, крытый перрон. — Вы куда? — На дачу, в Медон. Там в прихожей стоит сундук, Там живет приветливый друг, Там невидимых много чудес — Засыпает и грезит лес, Лукоморье, ученый кот… Тихо. Слышу как полночь бьет. Осветила окно луна, И тревожна, и влюблена В куст сирени иль в юный клен, Он в сиянии, он влюблен. Сердце лунное, лунный сон… — Вы куда? — На дачу, в Медон.

«Прошлое нахлынуло волной…»

Прошлое нахлынуло волной Светлой, легкокрылой и певучей. Дом стоит холодный и пустой, Куст разросся темный и колючий. Ничего сберечь нам не дано. Был приют, казалось, очень скромный, Милый друг, вы помните ль? Я помню К звездам устремленное окно. Все равно, что будет впереди. Теплый луч стучит в стекло слепое. Никого. Уехали. Не жди. О, как грустно может быть весною!

«Пожить бы мне спокойно, просто…»

Пожить бы мне спокойно, просто, Без огорчений и забот, Без мысли, напряженной-острой, Как глупый человек живет. Пить по утру душистый кофе, Бродить в халате, ждать письма, Смотреть в два зеркала на профиль, Довольной быть собой весьма, А лето проводить

на даче, Готовить уголок себе, Не слышать, как ребенок плачет, Не думать о чужой судьбе… Нет, не хочу! Ах, нет, не надо! Мне неприятен образ тот, Я лучше обойдусь без сада, Где все так благостно цветет.

Муза («Ей этот мир и мал, и тесен…»)

Ю. Терапиано

Ей этот мир и мал, и тесен, Она бесчувственна на зов. Навеет сон, разбудит песней, Затопит ливнем лучших слов. Пришла и надо мною встала, Не отходила до зари, Меня душила покрывалом, Шептала мне: «Умри, умри!» И вдруг у ног легла прибоем, Вся в кружевах морской волны: — «Мы снова встретимся с тобою И будем вновь разлучены». Нежданно прибыла в карете И длинным шлейфом шелестит — Нет большей радости на свете, Чем этот царственный визит. Не с дудочкой приходит Муза, А надвигается грозой, И с ней не заключить союза, Не удержать ее мольбой.

«В квадратике, прибитая гвоздем…»

В квадратике, прибитая гвоздем, Живу, терплю, а надо мною — дом. Вокруг построены дома другие, И место есть, и улицы большие, А мне не повернуться, не вздохнуть И я жива как будто бы чуть-чуть. Стучит, стучит в груди мой молоточек, Вбивает гвоздик жизни все короче. Прекрасен мир, небесный и земной — Там, где-то звезды светят надо мной, Там, где-то солнце день согреет. Не все ль равно! Дожить бы мне скорее! Печали и терпенью есть предел. Квадратик мой всю душу мне заел.

СОЦИАЛЬНЫЙ ЗАКАЗ

Маляр

Повис маляр в окне открытом И машет кистью на лету, А в небе золото разлито, И божий ангел на посту. Стоит — и ветер унимает, Пригладит злую прядь волос — Работа трудная земная, Недолго до беды и слез! Судьбой и кисточкой играет Маляр — ему семнадцать лет, Он все за краску принимает И любит белоснежный цвет. Белила, ландыш, и пригожий При свете, новенький халат — Его душа, быть может, тоже Так ослепительно бела.

Булочник

Печет хлеба дебелые, с румянцем, Их любит нежно, как родную мать, Он друг людей и даже иностранцев Умеет русским духом понимать. Он славится своей женой и булкой, Судьба его быть белым королем, Поклоны принимает на прогулке И светится серебряным рублем. Пылают печи равномерным жаром, Мука, мука, как вечные пески, Лежит в пустыне огненной Сахары, А жизни нет без хлеба и муки.