Я - ведьма!
Шрифт:
— А когда у тебя начался творческий кризис? — обернулась Иванна к звезде.
— Год назад, после клипа «Дорога»… — ошарашенно признала Наташа.
Могилева придирчиво оглядела начинающую певицу, прекрасно понимая, к какому итогу подвела ее ведьма. Вывод напрашивался сам собой — невозможный и элементарный, как дважды два — четыре.
— Жаль, что мы встретились только сейчас, — проникновенно сказала Оля, не уловившая связи между вопросами. — Именно сейчас, когда… — Она горько вздохнула. — Мне уже все равно. Я ведь так мечтала познакомиться с вами… Так мечтала… — Она говорила об этом, как
— Смерть Володи перечеркнула мою жизнь. Я не могу жить, зная, что сама убила его. Если бы я не ломалась и ответила «да», он бы остался жив. Он ведь сказал: «Это вопрос жизни и смерти». Словно чувствовал… Он так умолял меня поехать ко мне. Он любил меня… Меня никто никогда не любил, как он. Все только трахнуть хотели! А я… я… — Она нервно утерла подтекающий нос. — Он даже перед смертью говорил обо мне.
— Но о вас, Оля, там не было ни слова! — резко прикрикнула на нее Могилева, пытаясь в присущей ей жесткой форме успокоить разнюнившуюся поклонницу.
«Не удивлюсь, — усмехнулась про себя Карамазова, — если Александр Македонский, без лишних слов разрубивший легендарный Гордиев узел, был дальним родственником украинской звезды». Наташа явно считала: все существующие в мире проблемы следует решать исключительно одним махом!
— Он обращался ко мне! — продолжала утешать Наташа. — О вас он даже не вспомнил. Вы его в тот момент совершенно не интересовали…
— Неправда, — побледнела Оля. — Его последние слова были обращены ко мне. Меня из-за них неделю милиция прессует: «Что он имел в виду? Почему грозил вам смертью?» — зло передразнила она. — А сегодня я стащила из папки показания санитаров… Это они, лохи, не поняли, а я все поняла! Вот!
Она вытащила из-за пазухи сложенный вчетверо лист бумаги и с вызовом протянула его Могилевой.
Та недоверчиво развернула украденную улику:
Пока мы везли его в операционную, умирающий все время повторял одно и то же, — свидетельствовал санитар. — Потому, несмотря на нервы и спешку, я частично запомнил его слова. «Слушай, Натали» — это обращение он повторял чаще всего и говорил совершенно четко.
Остальное, насколько я расслышал, звучало примерно так «Если бы я знал, что последний, то не потратил бы без тачку… Как ты поняла? Я любил, жизни хотел… А ты лгала, Натали. Ты скоро умрешь. Я расквитаюсь с тобой!»
Но насчет «расквитаюсь» — не уверен точно. Он сказал «стаюсь». Может, это было какое-то другое слово…
— Конечно другое, — возбужденно вскрикнула Оля. — Только наши идиоты-менты могли углядеть здесь какую-то растрату и угрозу. Умирая, Володя говорил, как сильно он любит меня, как хочет жить! — По ее щекам потекли кривые, длинные слезы.
Могилева выпучила глаза:
— Где ж вы тут любовь углядели? Это разборка!
— А как понять «Ты лгала мне»? — бесстрастно уточнила Карамазова.
— Не знаю… — Ольгино лицо затряслось от спазмов, сдерживаемого
— Да при чем тут вы? — взвыла Могилева. — Вы же Оля! А он обращался к Натали. И говорил он совсем другое. Ваш санитар все напутал!
— Да он и знал-то вас только благодаря мне! — хрипло заорала Ольга. — Он попсу не слушал! А Натали — мой сценический псевдоним. Володя всегда меня так называл.
— Все косишь, все под копирку! — недоброжелательно сцепила зубы звезда.
— Да меня знаешь как публика принимает? Тебе такое давно не снилось! Тебя уже и по телевизору не показывают!
Ведьма хладнокровно закурила, отстраненно наблюдая за жанровой сценой из серии «Таланты и поклонники».
Вот она, загадочная связь, соединяющая двух девушек словно смежные сосуды:
Молясь Богу, мы принимаем от него силу, но только он способен напитать ею всех нас!
Фанатично молясь звезде, мы, сами того не зная, тянем из нее жизнь, тащим себе ее судьбу…
Ибо желание поклонника быть во всем как его кумир — не что иное, как желание занять его место на пьедестале!
Для этого не нужно быть рядом. В старину ведьмы воровали молоко, вонзая нож в стену своего дома. И, капля за каплей, молочная сладость из вымени соседской коровы перетекала по ручке ножа в подставленное ведро. Капля за каплей энергия певицы перетекала в девушку, окрестившую себя ее именем. Одна все глубже забивалась в нору депрессии, оставив мародерам свое место на сцене. Вторая была на взлете, намереваясь, заняв его, стать второй Могилевой.
Но уже завтра она осознала б, что хочет быть не второй, а единственной!
Все сталось бы именно так, если б между двумя «Королевами» не легла карта «Смерть».
Смерть мужчины, удивительным образом сыгравшая роковую роль в жизни обеих, полностью изменила расположение сил, возродив одну и подмяв под собой другую.
Почему?
Ответ был где-то близко, совсем рядом…
— Вернемся к делу! — уверенно встряла ведьма, пододвигая звезде блокнот. — Наташа, ты можешь написать на бумажке то, что напророчил тебе Владимир? Возможно, истина, как обычно, таится строго посередине…
Бросая на Олю угрюмые взгляды, Могилева склонилась над столом. Оля обреченно заплакала — внезапная стычка окончательно лишила ее сил.
— Что бы он ни сказал, мое решение не измениться. Его все равно не воскресишь. Все кончено… И даже не страшно… Просто невыносимо тяжело… жить.
— На, — подчеркнуто не замечая скулежа соперницы, Наташа сунула Иванне исчерканный листок. В глубине души ее размывало предательское сострадание к несчастной, запутавшейся поклоннице, которую гады-менты доконали явно сфальсифицированной бумагой.