Я вернусь через тысячу лет.
Шрифт:
– Значит, все-таки боишься?
– За тебя!
– Мы вернулись к началу, Женька. Почему все-таки ты так заботишься обо мне? Что тебе до моих ошибок?
Я говорю это и уже не жду ответа. Теперь это чисто риторический вопрос. И Женька понимает, что я не жду ответа. Женька не отвечает. Да и что он мог бы ответить?
...Мы плаваем и загораем целый день. Мы играем на пляже мячом, и я гоняюсь в пятнашки вместе с Андрюшей Челидзе и его друзьями. Потом мы обедаем в тени деревьев, на полянке возле палаток. А после обеда весело, целой ордой, разбиваем
Перед отъездом, уже одетые, мы задерживаемся, чтобы полюбоваться закатом. Огромное солнце медленно уходит за горы, и в его лучах порфирные граниты центрального пика вспыхивают гигантским костром, который как бы живет – играет, переливается, тянется к синеющему небу стремительно и бесшумно.
– Огненная Гора! – громко произносит Али Бахрам. – Как в Южной Африке... Огненная Гора!
И мальчишки тотчас же подхватывают эти слова и изо всех сил вопят: “Огненная Гора! Огненная Гора!” И я уже знаю, что название родилось, что оно попадет на карты и что лучшего не придумаешь.
А по дороге домой, когда наш биолет уже пересекает теплую зеленую долину между горами и лесистой грядой, мне вдруг приходит в голову мысль, что, по существу, я совершил преступление там, на Земле, перед отлетом или даже перед отправлением в лагерь “Малахит”. Я совершил преступление, промолчав о Женьке, не разоблачив его подлости. Конечно, мы не полетели бы тогда оба. Но зато вместе с Женькой не попал бы на Риту страшный, невероятно опасный микроб властолюбия, от которого уже давно и надежно защищена Земля и от которого здесь, на Рите, еще нет и, наверно, долго не будет иммунитета. Ведь иммунитет появляется только после болезни. Или хотя бы после прививки, которая, по существу, тоже болезнь.
Действительно, прав Женька. Действительно, я еще не умею мыслить категориями общества и в каждом случае исходить прежде всего из его интересов. Я еще только учусь этому – горько, больно и трудно. И кто знает, какую цену мне и всем остальным здесь еще придется заплатить за мои ученические ошибки?..
24. Мы и Ружена
Наша группа сформировалась неожиданно быстро и просто. Мне никого не пришлось “подбирать”. Все нашлись сами, как только услышали о создании киберлаборатории.
Первым заговорил со мной об этом Грицько, на другой же день после возвращения из зоны отдыха.
Мы принимали упакованных в поролон киберов на космодроме. Автопогрузчик четырьмя гибкими щупальцами поднимал их из тележки в вертолет, а мы с Грицько и Джимом растаскивали их по углам, укладывали плотно, друг на друга, чтобы не занимать середину машины. В середине мы поставим ящики с запасными блоками. Специально для этих ящиков сделаны здесь пазы и крючья.
Когда тележка возле вертолета опустела и трудяга-автопогрузчик поволок ее к грузовому люку “Риты-3”, мы сели передохнуть, и Грицько, вытирая пот с высокого лба, увеличенного глубокими,
– Тебе штат лаборатории еще не подобрали?
– Нет.
– А кто будет формировать? Совет?
– Я.
– Возьмешь меня?
– С удовольствием.
– У меня есть некоторые мыслишки – ты знаешь... Может, удастся кое-что материализовать?
Конечно, я давно знал о его “мыслишках” и все равно собирался звать его в лабораторию. Просто не успел. Почему-то казалось рано говорить об этом.
У Грицько все болела душа за южную часть материка, которая, из-за враждебности ра, пока что оставалась, по существу, геологическим белым пятном.
На западе этого белого пятна, над глубоко врезающейся в берег бухтой, наши вертолеты засекли магнитную аномалию. Самое интересное то, что обнаружили ее лингвисты, которые летали агитировать за нас племя ра. Так сказать, попутно, по дороге обнаружили. И только уже после них над этой бухтой появились геологи. Но даже они не смогли определить, где находятся железняки – под водой или в полуразрушенной временем прибрежной гряде. А спускаться туда нельзя – слишком близка эта бухта к стоянке дикарей. Почти что пригород.
После этих полетов бухту, прежде безымянную, пометили на карте материка бухтой Аномалии.
Не раз вспоминали геологи-старожилы еще о двух участках на юге – о древней горной гряде, проходящей посередине самого южного полуострова нашего материка, и о широкой зеленой низине, напоминающей формой фасолину и расположенной всего в полусотне километров от Заводского района.
В горной гряде Южного полуострова могло быть все. Первые геологи находили там и марганец, и железняки, и цинковую обманку, и пирит, и громадные друзы горного хрусталя.
Но именно на этот полуостров и высадились ра, переплывшие море вместе с гезами. Именно здесь были их первые стоянки – пока племена не ушли в лесистые, более богатые дичью районы. И с тех пор никто из наших геологов здесь не появлялся. Ра считали этот полуостров чем-то вроде своего заповедника и систематически посылали сюда под охраной охотников большие группы женщин и детей для сбора каких-то растений, видимо, только здесь и росших. На берегах полуострова часто появлялись и гезы, так как здесь, кажется, было много рыбы. В общем, направить сюда геологов – означало почти наверняка подставить их под удары отравленных стрел.
В зеленой же низине, недалеко от Заводского района, по мнению геофизиков, могла быть нефть. В крайнем случае – газ. И это – рядом с уже готовыми заводами и электростанциями.
Но в этой же низине (или Зеленой впадине, как называлась она на карте), в густых, труднопроходимых ее лесах особенно часто встречались олени, было невероятное количество птиц.
И поэтому охотничьи группы ра приходили сюда всегда, когда охота в других местах оказывалась неудачной. Здесь был запасник племени. Отсюда оно не уходило без добычи. И, как хорошие хозяева, ра берегли свои запасы на черный день.