Я вернусь
Шрифт:
Чем дальше Рэм продвигался, тем сильнее становилось его тревога. Его путь лежал в зону, куда портировали всех больных морью людей. А это значит, что она могла заразиться. “Ну какого хрокка она туда поперлась?” — злился он про себя. И тут же его внутренний голос язвительно заметил: “Разве ты не этого хотел? Все твои проблемы будут решены, через пару дней ее не станет и все будет как раньше”.
Как ни странно, эта мысль ему не понравилось. Да, он злится на нее, но не желает ей смерти. И уже практически бегом он влетел в карантинную зону, внимательно осматриваясь по сторонам, и
— Займитесь девочкой. — резко бросил он парнишке, стоящему позади него.
А сам подошел к Кристине или легонько потряс ее за плечо.
— Просыпайся, пойдем отсюда. — сказал он ей, видя, как она открывает свои темно-карие глаза, и непонимающе смотрит на него.
Она пошевелилась, и от этого движения проснулась девочка, которая тут же тихонько заплакала.
— Мама, мамочка, мне страшно. — жалобно шептала она и открыв свои чудесные голубые глаза, сейчас подернутые дымкой, и невидящим взглядом смотрела на Кристину.
— Конечно, милая, я здесь и никуда от тебя не уйду. — Кристина нежно шептала девочке слова утешения на ухо, поглаживая по голове и целуя в лоб.
От этой картины у него все похолодело в груди, он понимал, что девочка уже практически мертва и как бы не сжималось сердце от жалости, ей уже не помочь. Но вот что творит Кристина? Она же только усугубит заражение, ей еще можно попробовать помочь.
— Пойдем, нужно уходить. Тебе опасно здесь находиться, ты ей уже ничем не поможешь. — стараясь говорить спокойно произнес Рэм.
Кристина даже не повернула голову в его сторону и тихонько ответила:
— Я не могу ее вылечить, но я могу забрать ее страх. — и продолжая гладить девочку по голове, она нашептывала ей что-то ласковое.
Он видел, как она еле сдерживает слезы и как проглатывает тугой комок, стоящий у нее в горле. Не пролитые слезы звучали в голосе, который по-прежнему был полон нежности и любви, и она дарила их маленькой девочке, думающей, что она ее мама. И он не стал мешать, было сложно смотреть на это, но время девочки уже пришло. Подозвав практиканта, который в нерешительности мялся возле кровати, и жестом дал понять, что пора начинать. А Кристина все гладила и гладила девочку по голове, уже не сдерживая слезы, она шептала:
— Моя милая, все будет хорошо, просто сейчас заснешь и немного поспишь, а когда проснешься, я буду рядом. Я всегда буду рядом.
Кристина все так же сжимала девочку в объятьях, когда молодой практикант собирал слабенький поток энергии эсмэ, исходящий с последними вздохами девочки. Она крепко держала ее в объятиях, покачивая маленькое тело и раскачиваясь сама, ее ласковый шепот сменился судорожными рыданиями. Она рыдала так горько, оплакивая совершенно незнакомую девочку, как рыдают, теряя самых близких людей.
Он видел много смертей и оплакивающих их родственников, но всегда старался не вникать в горе чужих людей, иначе он долго бы не протянул и свихнулся, от такого количества, близко принятой к сердцу, чужой боли. Но боль Кристины, которую он видел сейчас, он
Но времени было мало и ему пришлось силой размыкать ее руки, крепко державшие девочку. Подняв ее на руки, он пошел по направлению к двери. Оказавшись во дворе, он сел на траву и крепко обняв ее, покачивал как маленького ребенка, успокаивающе поглаживая ее спину и плечи, которые содрогались от рыданий. Она все никак не могла успокоиться, вцепилась руками в его рубашку и уткнувшись ему в шею шептала:
— Это ужасно место, ужасное, пожалуйста не оставляй меня здесь, забери отсюда, забери, пожалуйста!
Он еще крепче обнял ее и легонько коснувшись лба, погрузил девушку в искусственный сон. Через несколько минут ее тело обмякло, она крепко спала.
— Забрать тебя отсюда я уже не могу. Хочу, но не могу. — проговорил он с сожалением.
Он быстро встал и широким шагом направился обратно. Подзывая на ходу стоявшего у входа практиканта.
— Нужна отдельная, изолированная комната. — бросил он ему на ходу.
— Следуйте за мной, господин эмиссар, я покажу.
И они двинулись вглубь здания, где он открыл одну из нескольких дверей. За ней находилась маленькая светлая комнатка без окон. Из мебели были только кровать, стул и маленький столик. Рэм аккуратно положил Кристину на кровать и сказал:
— Следи за ней, я скоро буду.
Быстро открыв портал, он оказался у себя в шатре и провел процедуру очистки, чтобы не принести в уже зачищенную территорию заразу, быстро нашел нужно лекарство он также стремительно портировался обратно, в комнату к Кристине. Одним движением залил ей в рот какую-то жидкость из флакона. Постоял, посмотрел на реакцию, вроде отторжения не последовало, это дает надежду. Достав из кармана, еще несколько флаконов, он поставил их на столик и велел давать ей лекарство каждые три часа.
— Отвечаешь за нее головой. — рыкнул он на практиканта. — Из сна не выводить. Пусть спит, я приду завтра.
Следующие несколько дней, как оказалось, были для него одними из самых волнительных за последнее время. Кристина действительно заразилась, но держалась хорошо, он надеялся, что успел вовремя и лекарство подействует, нужно только подождать. Каждый вечер он приходил к ней и молча стоял у кровати, смотрел на нее и размышлял. Она совсем исхудала, под глазами залегли плотные тени. Вчера весь день она билась в лихорадке и все время звала какую-то Марину и плакала, плакала. А он ничем не мог ей помочь, мог только присесть на край кровати и прижимать к ее лбу холодный компресс, шепча какие-то успокаивающие слова.
Но зато радовала обстановка на месте эпидемии, ликвидация болезни шла успешно, они шли по периметру окружения, направляясь к центру. Удалось зачистить практически все, осталось совсем чуть-чуть, а потом ждать и контролировать. За эти две недели он так устал. Хотел, чтобы это все поскорее закончилось, и он бы заперся на неделю в замке и не вышел бы оттуда, пока не выспался до отвала. Что ему делать с Кристиной он не знал, она поправляется, но как теперь с ней быть он совсем не представлял. Ему придется крепко над этим подумать.