Я ви ги
Шрифт:
— Ты чуть не отдала за неё свою жизнь, — ответил мне Ангел, обнимая, когда мы смотрели на ночное небо из окна нашей спальни. Это была прекрасная ночь, и я чувствовала лёгкий ветерок, шевелящий мою ночную рубашку. — Это главное. Ты храбрая женщина. Наверно, я мог бы остаться в замке и печь пироги, пока ты отправишься на границу воевать с захватчиками, — пошутил он, и я ласково на него посмотрела, откинув голову. — Хотя, должен признать, повар из меня никудышный, — рассмеялся он.
— Ангел Скорби, — произнесла я его имя. — Как так случилось,
Он потрепал меня по голове и не ответил. Это был сложный вопрос, но я хотела знать о нём больше.
— Тебя не беспокоит то, что мы дали жизнь монстру? — спросила я. Меня это не беспокоило. Но я должна была быть уверена, что он чувствует то же самое.
— Монстр или нет, она наша дочь, — ответил Ангел. — Мы будем на её стороне, будем поддерживать любой ценой. Она станет легендой. Белоснежка Скорби…
…Когда я поднял глаза от своей Песочной книги, у Якоба Карла Гримма в глазах стояли слёзы. Мы смотрели, как страницы на наших глазах превращаются в песок, и понимали, что с этой минуты данный маленький дневник навсегда похоронен глубоко в нашей памяти. Это было самым сложным после того, как кто-то прочтёт вам историю из песочной книги, потому что только вам решать, что делать с ней дальше: уничтожить и больше никому и никогда о ней не рассказывать или передать другим поколениям в другой Песочной Книге. Или сделать так, как делал он: изменить сказку и сделать для неё счастливый конец — в конце концов, история Королевы закончилась хорошо.
— Ты плачешь? — спросил я его.
— Плачу? Ха! Я просто выпил последний стакан и теперь хочу спать.
— Так тебя не тронула эта сказка? — спросил я.
— Это теперь не важно. Мы прокляли их, и я хочу, наконец, оставить всё позади.
Он поднялся и собрался уходить.
— Стой, — окликнул его я. — Я рассказал тебе прекрасную историю. Тебе не кажется, что ты должен дать мне что-нибудь взамен?
— Чего ты хочешь, наивный Песочник?
— Явиги, — ответил я. — Тебе ведь несложно сказать, что стоит за этим именем.
— Какой же ты упрямый, Песочник, — вздохнул Якоб и открыл пустую страницу моей Песочной Книги. Он начал писать указательным пальцем, чтобы не произносить ничего вслух перед владельцем Трактира и невидимыми посетителями в углу.
И написанное им вызвало улыбку на моём лице.
«Явиги» оказалось аббревиатурой трёх известных имён. Морфей использовал первые буквы каждого имени и составил из них одно слово.
Явиги — не что иное, как «Якоб Вильгельм Гримм». Я — из Якоба, ВИ — из Вильгельма, а ГИ — из Гримма. Разве это не лучший способ назвать Страну Сновидений? Это действительно был мир Якоба и Вильгельма.
— Теперь доволен, Песочник? — хмыкнул Якоб.
Я улыбнулся и кивнул, снова избегая зеркала позади владельца Трактира. Чёртовы зеркала.
— Надеюсь, сегодня вечером ты даруешь мне хорошие сны, Песочник, — бросил Якоб через плечо и направился к выходу.
— Эй, Якоб, — крикнул я. — Ты
Якоб замер на месте и обернулся.
— Где ты это услышал? — обеспокоенно спросил он.
— Я прочёл это во вступлении к дневнику. Фраза показалась мне бессмысленной, вот я и решил спросить, — ответил я.
— Держись подальше от таких одиноких вступлений, Песочник, — посоветовал Якоб. — Они полны лжи и собьют с толку такого наивного человека, как ты. Придерживайся настоящих дневников столетней давности, — Якоб был очень-очень пьян. Он развернулся и вышел.
Я посидел ещё минуту, глянул в тёмный угол, где звякали стаканы, и тоже направился к выходу.
Выйдя под снег, я вытащил из сумки маленькое зеркальце и глянул в него.
— Мэри, Мэри на стене, — произнёс я. — Кто на свете всех хитрей?
— Вы, моя Королева, — ответило мне зеркало.
Я посмотрел в зеркало и увидел, что вернулось моё истинное лицо.
— Вы узнали истинное имя Мира Сновидений?
— Естественно, Мэри, — ответила я. — Теперь я могу контролировать его огромную часть.
— А что насчёт Вильгельма? Он по-прежнему на стороне Семерых Потерянных?
— Похоже на то, — сказала я. — Он даже создал для детей что-то вроде колыбельной. Она содержит намёки на правду о многих из нас, которые не должны умереть с годами.
— Боюсь, моя история выйдет наружу, моя Королева, — произнесла Мэри.
— Давай не будем забегать вперёд, — сказала я. — Мне предстоит долгий путь: надо определить, кем являются Семеро Потерянных, и найти их.
— Как пожелаете, моя Королева. Я поражена, что Якоб не заподозрил, что вы и есть Королева.
— Не заметил. Он же был пьян, — усмехнулась я. — И я больше не стану использовать это заклятие для изменения внешности. Мне постоянно приходилось избегать зеркал в этом Трактире. Я могла раскрыть себя, если бы Якоб увидел моё отражение.
— Все, что вы пожелаете, Ваше Величество, — рассмеялась Мэри.
Ну что, читатели дневника? Видите, как легко мне было обдурить вас в самом начале и заставить поверить, что я и есть Песочник Гримм?
Никогда не забывайте: величайшая хитрость дьявола состоит в том, что он убедил мир, будто его не существует.
Заметки
[
<-1
]
Фраза приписывается известному французскому поэту, критику и переводчику Шарлю Пьеру Бодлеру.
[
<-2
]
Известная детская молитва перед сном в XVIII веке. В контексте современности — отсылка к тексту песни «Enter Sandman» группы Metallica.
[
<-3
]
«Деметра» назывался корабль, на котором Дракула, литературный герой романа Брэма Стокера, отправился из Трансильвании в Англию. По прибытию в пункт назначения Дракула покинул корабль, обратившись волком. На судне осталось только тело мертвого капитана, привязанное к штурвалу, а вся команда пропала.