Я видел город на заре
Шрифт:
– Фу-фу-Фу! – вскричал он, едва Кощей переступил порог таверны. По правде сказать, он издал звук, скорее напоминающий «пф-пф-пф» – из-за трубки, зажатой его желтыми крепкими зубами. – Прежде русского духа мы и слыхом не слыхивали, и видом не видывали, а нынче русский дух к нам сам пожаловал!
Кощей несколько смутился – он любил все эти старинные церемонии сам, и любил, чтобы их соблюдали и другие.
– Да-да-да, – торопливо пробормотал он, стараясь скрыть удовольствие, – конь на обед, молодец на ужин. По правде сказать, старина, нынче я по-простому, без коня.
– Ну, – хлебнув
– Я хотел бы, чтобы ты кое-кого распробовал.
– И кого же из тех, чьи запахи витают вокруг тебя, словно обеденный пар вокруг горшочка свинопаса? Надеюсь, ты припас для меня что-то поинтересней служки или массажистки?
– Нда. Ты бывал в Петербурге?
– Несколько раз. И каждый раз неудачно. Не мог найти подхода ни к тамошним дамочкам, ни к тамошней шпане. Какие-то они с выкрутасами, – Дегустатор выбил пепел из трубки и принялся уминать в нее свежий табак зеленоватым большим пальцем.
– Ну, вот его и распробовать надо.
– Что сам город?
Кощей кивнул.
Дегустатор задумался. Губы его причмокивали, раскуривая трубку, а ноздри раздувались. Наконец он крякнул, хмыкнул и закричал громовым голосом:
– Марта! Марта! Корова иерихонская, не видишь, что ли, ром кончился! – К столу тут же подскочила тощая девчушка в лохмотьях с двумя бутылками.
– Вот за что люблю Тортугу, так это за ее славный ром. И в этой таверне он самый ароматный!
Кощей деликатно кивнул.
Дегустатор между тем, не торопясь, наполнил кружку, отхлебнул из нее, покатал пойло по нёбу, шумно сглотнул и сказал:
– Лет сорок назад это был чайный гриб. Лет тридцать назад это был темный портер. Лет двадцать назад это была кровавая Мэри. А теперь…
Кощей вытянулся и навострил уши.
– Теперь снятое молоко, квас из концентрата и жидкий зеленый чай.
– Что, все сразу?
– Угу. Мерзкая смесь.
– Значит, тебе не нравится?
Дегустатор хмыкнул.
– Как это говорится у вас, у русских? Перемелется – мука будет.
Кощей кивнул, и кивком этим без слов дал понять собеседнику, что должок погашен не полностью, нет, далеко не полностью.
– Спасибо, старина. Еще увидимся.
– Увидимся, старина, – еле внятно пробормотал Дегустатор и принялся сосать трубку с утроенной силой, так, что уже через минуту и он, и стул, на котором он сидел, и стол, заставленный бутылками, полностью скрылись в клубах едкого табачного дыма.
Молочница. Ой, простите, придворная молочница
Про жидкий зеленый чай Кощей знал все. Увлекшись здоровым образом жизни, он как-то пятнадцать лет подряд пил только жидкий зеленый чай. Потом ему надоело, и он перешел на овощные соки. Квас из концентрата тоже был Кощею более-менее понятен. Это была такая же фальшивка, как те драгоценные яйца, которыми в свое время бессмертный маг наводнил мир. А вот снятое молоко. Что такое, в конце концов, снятое молоко? Он никогда не пил молока. Ну, может быть, во младенчестве – ах! Как это было давно! Да и то, во младенчестве его милая мама, которую он совершенно уже забыл,
В этом вопросе могла помочь только Молочница, с некоторых пор предпочитавшая, чтобы ее называли Придворная Молочница. Лет пятьдесят назад эта почтенная особа умудрилась стать поставщицей двора монарха хмм.., скажем, Н-ского королевства. И с тех несчастные короли, скажем, Луи 27, Антуан 14 и Маркус 2, никак не могли отказаться от поставляемых ею сливок, масла, творога, сыров и, конечно, молока. Придворная Молочница в долговые отношения с Кощеем не вступала. Более того, она недолюбливала великого колдуна за его пристрастие к ЗОЖ (эта суровая старуха считала ересью, и ересью архивредной, научные изыскания о пользе ограничения животных жиров в пище человека. Аллергию на лактозу она полагала просто-напросто выдумкой своих многочисленных недоброжелателей). Кощея, молока, как уже говорилось, не пьющего, и своим долгожительством словно отвергающего несомненную пользу этого прекрасного напитка, к недоброжелателям она не относила, но и среди приятелей не числила.
Когда Кощей, облаченный ради такого случая в белоснежный наглаженный и накрахмаленный до скрипа халат и простерилизованные бахилы, явился к Придворной Молочнице, та была в маслодельне и собственноручно (она не принимала механические двигатели) сбивала масло. Очки сползли ей почти на самый кончик носа, и, похоже, она не признала своего посетителя, так как улыбнулась ему почти ласково.
– Чего изволите, господин хороший? Могу предложить свежайшие сливки, отличный сыр и молоко утреннего удоя.
– Да мне бы лингвистическую справочку, – просительным тоном сказал Кощей и обаятельно улыбнулся.
Молочница выпустила из крепких рук маслобойку и поправила очки.
– Какую-такую справочку? – подозрительно спросила она.
– Малюсенькую, – Кощей чуть раздвинул большой и указательный пальцы, показывая, какую крошечная информация ему требуется.
– Так я ж, вроде, не лингвист, – не сдавалась Молочница.
– Ну, в некотором роде, это касается молока. А всем известно, вы – наиглавнейший эксперт в области молочных продуктов. Еще бы, ведь недаром Вас выбрали поставщице двора Н-ского королевства…
– Ну-ну-ну, принялся разводить турусы на колесах. Что узнать-то хочешь?
– Хотел бы прояснить, что есть снятое молоко?
– Дрянь. Ничего хорошего. Только свиньям и годится, и то свинья с такого пойла не потолстеет.
– Ну, а поподробнее. Чтобы даже неспециалист понял?
– Когда мне было три года, я уже знала, что такое снятое молоко, – отрезала Придворная Молочница и принялась как ни в чем не бывало сбивать масло.
Кощей покорно стоял рядом и ждал.
Минут через десять Молочница полезла в маслобойку, достала ложку аппетитной массы, попробовала и долила из кружки воды. Потом было снова взялась сбивать, но вдруг остановилась и сказала:
– Это молоко, с которого сняли сливки. Жира в нем почти совсем нет. Теперь его такие, как ты, пьют.
Конец ознакомительного фрагмента.