Я вижу мёртвых
Шрифт:
– Ага.
Она подумала несколько секунд и ответила:
– Записывай.
Славик чуть не выронил свой мобильный от волнения. Через несколько минут, когда девушка скрылась из виду, его обожгла мысль об обмане. Не собственном, нет. То, что он соврал случайной знакомой, его не волновало, даже радовало – впервые он не почувствовал ни малейшего угрызения совести. Он подумал:
– Проверяешь? – услышал он в трубке.
– Нет, случайно нажалось.
– Мудак.
Она дала отбой.
– Дура, – ответил он и улыбнулся.
Славик промыл старику глаза, просушил салфеткой, смазал специальным кремом сухие веки, плотно сжатые ресницы. Когда мазь впиталась, он наклеил по две полоски тонкого пластыря на дрожащие от напряжения веки. Старик вздохнул с облегчением, его лицо расслабилось.
«Традиционно в роли сиделки выступает женщина. Считается, что они с такой работой лучше справляются. В действительности мужчины являются одними из самых лучших сиделок, – говорил Славик сам себе, подготавливая речь. – Уход за престарелыми и больными людьми негативно сказывается на здоровье женщин, а мужчины переносят общение с такими людьми спокойно. Сиделка-мужчина с проживанием лучше умеет отключаться от работы, покинув свой пост у постели больного, умеет разделять работу и отдых, думать в свободное время только о том, что происходит в его личной жизни. Также мужчины обладают значительными физическими преимуществами, ведь уход часто связан с тяжелым физическим трудом: больного необходимо переворачивать, много раз в день помогать ему садиться и ложиться, мыть».
– Мы заберём её и отправимся по тому адресу, который она укажет, – скрежетал старик и потирал руки в предвкушении. Он разволновался не на шутку, но планами не делился.
Славик был увлечён своей будущей речью, которую подготовил для Кати, девушки с набережной, и едва ли интересовался переживаниями старика.
Они выехали из гаража, машина, сверкнув отполированными боками, плавно понеслась по серому скучающему городу.
Катя ждала их на улице возле большого
«На тебе, – думал Славик, опуская сумку в багажное отделение, – только не говорите мне, что мы едем за город в номера! Эх, Катя, Катя!» Настроение у него резко испортилось.
Катя села на заднее сидение, и Славик наблюдал за нею в зеркало. Старик её не трогал, лишь спросил коротко, как она себя чувствует, да пообещал, что будет всё хорошо и он обо всём позаботится. Катя пожала плечами и назвала адрес. Вскоре они подъехали к захудалому домишке. Славик помогал старику выйти, тот успел шепнуть:
– В каком мы районе? Беднота?
– Да, не жирно.
– Домик какой, новый или обшарпанный? Вывески есть?
– Обшарпанный, никаких вывесок, жилой дом.
Старик удовлетворённо крякнул.
Катя повела их внутрь. Через минуту они оказались в приёмной. Продавленный диван и пара стульев, стол, секретарь за компьютером, телефонный аппарат, принтер. Катя поздоровалась, а старик стоял посреди комнаты, прислушиваясь, озираясь, сверкая линзами дорогих чёрных очков. Одна из дверей распахнулась, и в приёмную вышел врач. Он поздоровался со всеми и пригласил Катю в кабинет. Старик жадно вслушивался в голос и, казалось, даже принюхивался к врачу.
– Стул или диван? – спросил Славик.
– Стул.
Старик опустился на предложенное сидение, а Славик остался стоять, изучая стены, детали комнаты.
Судя по количеству журналов для женщин и рисункам на плакатах, они находились в приёмной гинеколога. Через четверть часа Катя вышла к ним заплаканная, но довольная.
Старик встал на ноги.
– Позвольте поговорить с вами, доктор, – он безошибочно обратился в сторону врача, а затем повернул голову к Славику. – Проводи меня в кабинет и выйди.
Славик послушался и вскоре остался наедине с Катей. Секретаря в расчет не брали.
– С тобой всё в порядке? Или ты…
Конец ознакомительного фрагмента.