Я возьму твою дочь
Шрифт:
49
София с ребенком убежала в кухню. Она слышала не только удары и звук ломающихся костей, но и все то, что сказал Йонатан. И она почувствовала запах крови. Много крови. Она почувствовала, что кровь лилась по его лицу, когда он упал. Йонатан был мертв. Он уже не мог ей помочь.
Значит, не было никакой двоюродной сестры. Йонатан украл ребенка у этого мужчины, который сейчас находился в их доме, и тот хочет забрать его назад. Она потеряет все. Сначала Йонатана, а теперь еще и Даниэлу. Без этих двух
Риккардо был на винограднике, а Аманда еще спала. Но от нее вряд ли можно было ожидать помощи, поэтому София ее не позвала.
И то, что в этом доме не было дверей, которые можно было бы закрыть на ключ, обернулось обратной стороной. Сейчас Тобиас будет здесь.
У нее не оставалось времени.
Она посадила Даниэлу на кухонный стол, повязала фартук, вытащила из подставки самый большой и острый нож, какой только был в кухне, и сунула его сзади за завязки фартука. Она была рада, что в это утро надела джинсы: крепкая ткань немножко защищала ее от лезвия ножа. Потом она снова взяла Даниэлу на руки и, стоя у мойки, замерла в ожидании.
София полагала, что Тобиас распахнет дверь и буквально ворвется в кухню, но он вошел почти беззвучно. Вошел и остановился в дверях.
Она чувствовала, что он здесь и смотрит на нее.
– Ты знаешь, что я сделал?
София кивнула.
– И знаешь, почему я это сделал?
София снова кивнула.
– Ребенок, которого он тебе привез из Германии, – моя дочь Лиза-Мария. Я хочу забрать ее обратно. И если ты мне ее не отдашь, я убью тебя. Мне уже все равно, мне больше нечего терять. И у меня нет никакого сочувствия к тебе.
София сглотнула слюну. Сначала ее обдало жаром, потом она задрожала, хотя и понимала, что это самое худшее, что может быть. Сейчас ей нужны были все силы и все мужество. Она не имела права медлить или проявить слабость.
– Я понимаю, – сказала она тихо. – Я все понимаю.
Она медленно двигалась с Даниэлой к этому чужаку, который только что убил ее мужа. Туда, где, как она чувствовала, он стоял.
Ее сердце колотилось так, словно готово было выскочить из груди.
Она знала, что он где-то рядом, и протянула ему ребенка.
– Возьми. Она принадлежит тебе. Пожалуйста, прости.
Тобиас взял дочку на руки. Он не мог в это поверить. Он был готов к борьбе с Софией. Сейчас ему стало ее жаль. Опустив руки, она стояла перед ним, и ее слепые глаза не могли даже видеть ребенка.
– Можно, я поцелую ее на прощание? – трясущимися губами прошептала она.
– Конечно.
София сделала еще один шаг. Она была совсем рядом с Даниэлой, чувствовала ее всем своим телом. Она взяла малышку за плечо и, пока целовала ее, молниеносно выхватила нож и изо всех сил вонзила его Тобиасу в спину. Она не попала в ребро и удивилась, как легко нож вошел в плоть.
Тобиас застонал. Он был потрясен, как и Йонатан несколько минут назад. Он судорожно сжимал дочь и
София больше не думала о Даниэле. Она рванула нож сначала вверх, потом вниз, вытащила его из тела и снова ударила. Снова и снова, в общей сложности пять раз. А потом Тобиас рухнул на пол.
Даже мертвый, он сжимал девочку в объятиях.
София разжала его пальцы, которые придерживали головку Даниэлы, и подняла малышку.
– Мы вдвоем, – прошептала она, – я и ты, мой ребенок. Мы справимся. Мы справимся со всем.
Когда она выходила из кухни, чтобы разбудить мать и позвонить карабинерам, то улыбалась.
Эпилог
Через каких-то полчаса в Ла Пассереллу приехал Донато Нери. Без Альфонсо. Он хотел сначала лично посмотреть, что произошло, чтобы потом коллега не насмехался над ним.
София кое-что сообщила ему по телефону, поэтому он отчасти был готов к тому, что увидит.
– Пожалуйста, приезжайте быстрее! – попросила она. – Йонатан мертв, и иностранец тоже.
Но то, что открылось глазам Нери, превосходило самые страшные кошмары и на какое-то время отняло у него речь.
– Madonnina! – заикаясь, сказал он. – Porcamiseria, что тут у вас делается? – Он ошеломленно стоял над трупом Йонатана. – Если бы я не знал, кто это, то, наверное, не узнал бы его, – пробормотал он.
Насколько Йонатан боготворил жену, он понял только сейчас, когда увидел портрет Софии над алтарем и вспомнил о разговоре с Риккардо как-то утром в лесу и его опасения. Йонатан на самом деле молился на Софию!
Спокойно и в подробностях София описала, как этот чужой человек из Германии убил Йонатана. Какой-то постоялец, сумасшедший, у которого в Германии украли ребенка и который не смог перенести этого, как и их счастья с Даниэлой. Он решил забрать ребенка и, когда Йонатан был уже мертв, попытался вырвать девочку из ее рук. И тогда она зарезала его.
– Необходимая оборона! – резюмировал Нери. – Совершенно ясно. Ты все сделала правильно, София. Молодец! Как представлю, каково слепой женщине бросаться с ножом на сильного, крепкого молодого мужчину… Просто невероятное мужество!
«У нее было мужество львицы, когда она защищала своего ребенка от этого негодяя, который хотел похитить его», – подумал Нери. Наверное, ни один мужчина не может себе представить, на что способны матери, когда речь идет о защите ребенка. Любой судья поймет это.
– Не беспокойся, София, – успокоил он ее, – в суде тебе нечего бояться.
Вскоре после этого с поля вернулся Риккардо. Он удобрил свой виноградник, был очень голоден и радовался предстоящему обеду. Однако дома он обнаружил совсем не то, что ожидал: в Ла Пассерелле была полиция, был его убитый зять и зарезанный гость. А кроме того, потерявшая речь Аманда, несчастная София и плачущий грудной ребенок, который, как и он, был голоден и измучен.