Я все еще граф. Книга IX
Шрифт:
— Ублюдок, нападение на аристократа карается смертью! — шипел обиженный отец, который не мог даже задеть меня нормально.
— Ладно, заканчивай, — махнула Дункан.
— Вот уж тебя забыл послушать, — но все же я немного ускорился.
Наверное, я бы мог еще немного его вымотать, окончательно сломав боевой дух, но нас прервали.
— Батюшки! Мои гортензии! — раздался женский голос с угла дома.
Все замерли, а из кузнецы высунулось встревоженное лицо Льва Николаевича.
У дома стояла Софья Андреевна. Прижимая ладони
— Вы что, окаянные делаете? — воскликнула она.
— Софья Андреевна? — удивился граф и моментально вытянулся по струнке, спрятав меч. — Что… Что вы тут делаете?
Я посмотрел вокруг.
— Бли-и-и-ин, — вырвалось у меня. Мы и впрямь разгромили одну из грядок. Красивые цветы были уничтожены.
А вот у Айседоры враги лежали аккурат на лужайке и спокойно постанывали от боли.
Подойдя ближе, Софья Андреевна присмотрелась к мужчине и еще раз всплеснула руками.
— Витя Черников, ты чего тут делаешь? — спросила она.
Конечно, она знала, кто он. Все же в ее работу входило общение со всеми знатными родами на их территории. По сути, она была прямым начальником графа.
— Ваша светлость… — захлопал глазами мужчина. — Как вы… Что вы тут…
Из-за угла вышел Александр, отряхивая руки.
Надеюсь, там все целы? Княгиня не дала ему никого убить? Не дала ведь?
Увидев Есенина, граф Черников еще сильнее побледнел. Из рук выпал меч, и граф начал слегка дрожать.
— Это же… Вы же, Александр Есенин? — заикаясь, произнес он.
— Не ссы, я только сломал твои пукалки, — спокойно ответил Саша. — Твои люди куда умнее тебя, быстро поняли, что лучше сдаться. И благодари княгиню, так бы ты пошел ты отсюда пешком один, и то…
— Саша! — серьезно сказала Софья Андреевна, прерывая его рассуждения.
Граф не знал, что сказать. Он продолжал стоять, не понимая, что происходит.
— Лев, что тут происходит, и почему мои гортензии затоптаны? — она посмотрела куда-то за спину Черникову.
Вы когда-нибудь видели, как человек просветляется и приходит к истине бытия? Сейчас я это наблюдал на примере бедного графа. Казалось, еще бледнее после появления Есенина он быть не мог. Но как же я ошибался.
Медленно повернув голову, Черников увидел у себя за спиной высоченного могучего Льва Николаевича Толстого.
— Ну здравствуй, милок, — прогремел князь, стреляя искрами из глаз.
— Зд…Здр… — он настолько испугался, что его нижняя челюсть начала отбивать чечетку.
Тут и Дункан притащила четверых поломаных сыновей и кинула ему под ноги.
— У него паническая атака, — сказала Лора. — Как бы в обморок не упал. Миша, надо немного ему помочь.
— Зд…Здра…– все пытался сказать бедолага.
Взяв его за плечо, я резко повернул и влепил хорошую пощечину, вложив в нее немного успокаивающей магии. Ну может не немного… Но это подействовало.
— Лев Николаевич! — промямлил он. — Как вы тут оказались? А вы, Софья Андреевна?
—
— Я не… Простите! — затрясся граф. — Я все время занят, графство, люди…
— Что ты мне тут такое городишь? — он схватил его за ухо, как нашкодившего пацана. — А ну-ка пойдем в дом, поговорим с глазу на глаз!
Я бы поверил в этот суровый взгляд и грозный голос, если бы не наблюдал за Львом Николаевичем пристальнее, чем остальные. Он то и дело бросал взгляд то на свою супругу, то на растоптанные цветы. Видимо, он и графа утащил в дом, только для того, чтобы не оправдываться перед Софьей Андреевной.
Зато это пришлось делать мне.
— Миша, за что ты так с бедными цветочками! — начала говорить пожилая женщина, чуть ли не плача. — Я так старалась их вырастить, они были такие красивые…
— Софья Андреевна, честное слово, я не специально, простите меня, — но словами тут дело не решить. Не люблю я, когда добрые люди плачут. У самого сердце кровью обливается.
— Ну ты и болван, — закатила глаза Дункан.
— Миша, спокойно, соберись. У меня есть план. Рискуем, и старушка будет счастлива. — Лора сама не любила слезы стариков и детей, поэтому была крайне серьезно настроена сделать все от нее зависящее. — Делаем вот как…
После быстрой лекции я присел на корточки рядом с истоптанной грядкой.
Раз цветы — это живой организм, то и на них должна подействовать лечебная магия. Уж моих навыков должно хватить. Однако энергия врачевания не особо различала растение и человека. Грубо говоря, у цветка сломано все — от стеблей до соцветия. Это как если бы у человека были переломаны все кости. А осложняло дело то, что тут сломанных цветов просто дохрена.
Положив руку на первый бутон, я сконцентрировал энергию и делал все по инструкции, как меня учила Виолетта и на лекциях по лекарской магии.
Сил потребовалось достаточно много, но постепенно цветы начали наливаться энергией и на глазах восстанавливаться. Зрелище, честно сказать, красивое.
Когда я подключил вторую руку и Лору, постановление цветов стало с каждым разом все быстрее.
— Миша, ты что, умеешь в лекарскую магию? Это же ранга Воин, не меньше! — всплеснула руками княгиня.
— Я сломал, я и починил, — улыбнулся я, всячески делая вид, что не устал. Хотя этот с виду простой фокус, дался мне с непривычки очень тяжело. — Еще раз, прошу прощения.
Теперь надо было понять, что делать с этими четырьмя оболтусами. По-другому и не назовешь.
Из дома вышел Лев Николаевич а за ним семенил граф. Лицо у него было сосредоточенным и отрешенным одновременно. Он как будто смотрел сквозь нас.
— Надеюсь, ты все понял, Витя? — похлопал его по спине князь.
— Да, конечно, Ваша Светлость! Разумеется! Я все сделаю, как вы и сказали! — раскланялся он.