Я всё ещё люблю тебя

Вечер от дождя промок насквозь

Капли по стеклу стучат рекой

Мы с тобой летим как птицы врозь

Думая всё время об одном

Если бы любовь была такой

Лёгкой как дыхание, и чистой как вода

Ты меня увидел бы другой

И

не отпустил меня, наверно, никогда

Из динамиков музыкальной колонки доносился чарующий голос Севары Назархан. Её «Если бы любовь была такой» в последние дни стояла на повторе. Казалось, именно эта песня отражала всю глубину переживаний моего уставшего сердца.

На столе остывало мясо «по-французски» и согревалось разлитое по бокалам сладкое ликёрное вино. Сидя на диване в ожидании дорогого мужа, указательным пальцем я вырисовывала причудливые узоры на оголённом бедре.

Стрелка часов постепенно перешагнула за полночь — Филипп вновь задерживался на работе. Подруги шутили, что он давно нашёл себе молоденькую любовницу и долгие вечера коротал именно с ней.

Но я знала, что такого просто не могло быть. Нет, не потому, что свято верила в безгрешность мужа… Филипп жил на две семьи — дневал в акушерском отделении перинатального центра, которому он полностью отдавал себя, и ночевал со мной.

«Сегодня буду вовремя», — гласило сообщение, отправленное мужем семь часов назад.

И я, как последняя идиотка, снова поверила ему. Решила устроить романтический ужин, несмотря на конец квартала, даже отпросилась с работы пораньше. Ещё и платье это ужасное купила — хотела выглядеть сексуально, мечтала вновь разжечь пожар нашей любви.

Глупая. Как я могла сравниться с бесконечным потоком проблемных рожениц?

Встав с дивана, залпом осушила бокал вина и затушила свечи. Гостиная вмиг погрузилась в кромешную тьму, и даже тусклый лунный свет не мог пробиться через густую черноту.

В этот момент я поняла, что чувствовала то же самое.

Моя душа давно заполнилась глухой безысходностью, и даже призрачная надежда на семейное счастье не могла воскресить веру в наши с Филиппом отношения.

Наверное, это, действительно, был конец.

С трудом достав до застёжки платья, я потянула замочек молнии вниз и с облегчением выдохнула. В последние два года моя некогда осиная талия обрела защиту в виде двадцати лишних килограммов. Поэтому откровенно обтягивающие наряды приносили ужасный дискомфорт.

Достав из шкафа любимую растянутую футболку, я переоделась и, заделав волосы в хвост, пошла убирать остатки нетронутого ужина.

Песня в плейлисте сменилась, и сейчас из динамиков доносился мягкий голос Асии. Она пела про лекарство от одиночества, а я, слушая её, невольно усмехнулась.

Как же мне хотелось скорее избавиться от горького одиночества.

Раньше мама смеялась, не понимая, чем её дочь может быть недовольна:

примерный муж, денежный достаток и дом — полная чаша. Филипп, несмотря на свой трудоголизм, всегда для неё был идеалом мужчины. Мы тогда ещё долго спорили…

А сейчас и её не стало.

— Милая, я дома! — в тот момент, когда я предалась светлой грусти, входная дверь хлопнула. — Почему ты ещё не спишь? Меня ждёшь?

— Ждала, — вытерев одинокую слезу, ответила я.

— Секунду, ничего не слышу!

Филипп открыл шкаф, аккуратно повесил на плечики пальто и убрал обувь на полку. Он всегда был до чёртиков педантичным…

— Что ты сказала? — увидев остатки ужина, саркастично спросил Филипп. — Ой, а кто у нас был? Неужели, пока муж трудился не покладая рук, любовник заглядывал?

— Да, — поджав губы, коротко кивнула. — Я нашла себе другого мужчину… Холит меня, лелеет! Тебя же всё равно никогда дома не бывает, — подняла красноречивый взгляд. — Думала, не заметишь.

Поняв, что дело пахнет жареным, Филипп снял пиджак и опустился передо мной на корточки. Взяв ладони, он стал большими пальцами нежно поглаживать запястья.

— Обижаешься? — муж виновато смотрел на меня. — Прости, что так получилось… Пришлось принять сложную пациентку. Хотела рожать на дому, но возникла слабость родовой деятельности. К счастью, додумались вызвать скорую. Но когда к нам везли, начались потуги… Представляешь, мальчик застрял плечиками — еле удалось спасти.

Филипп с таким воодушевлением и восторгом рассказывал о совершенно незнакомой женщине, что мне стало невероятно больно.

Так было всегда. У моего мужа всегда на первом месте стояла работа, а меня и наши отношения он оставлял на потом. Даже про дни рождения иногда забывал… Не говоря уж о годовщинах…

— Я рада, — тяжело вздохнув, отвела потухший взгляд.

— Ну ласточка моя… — поцеловав тыльную сторону ладони, Филипп прислонил её к щеке. — Не дуйся — это же работа.

— Работа… — мой голос внезапно задрожал. — А семья, Филипп? Где наша семья?

— Вита…

— Что Вита?! — не сдержавшись, со злостью вырвала руку. — Я думала, мы хотя бы сегодня вместе поужинаем… Заморочилась — приготовила твоё любимое мясо, в салон сходила, платье новое купила. Но всё впустую, Филипп! Всё впустую…

— Хочешь, на выходных я возьму отгул? Рванём в деревню! Отдохнём… Обещали тепло.

— Чтобы ты оттуда снова ринулся в центр, оставив меня одну? — усмехнулась. — Нет, спасибо. Двух раз было достаточно…

— И что прикажешь сделать? — резко встав, Филипп шагнул назад. — Ты прекрасно знаешь, что я не могу бросить пациенток!

— А меня можешь?! — голос сорвался на крик. — Хотя… Зачем я спрашиваю? Ты уже бросил меня, Филипп. Давно бросил…

Нежданные слёзы текли по щекам, а в горле встал тугой ком. Мы в тысячный раз обсуждали важность его работы и моё нежелание мириться с одиночеством. Но всё было бесполезно — Филипп никогда не слышал меня.