Я все еще мечтаю о тебе...
Шрифт:
Бренда засмеялась:
– Одновременно–то это будет довольно трудно.
– Да ладно, ты меня поняла. А на фильмы я больше не ходок, все они под копирку: представители власти поголовно коррумпированы, главный герой если не убийца, то вор, наркодилер или еще кто похуже. Если у меня появится настроение провести время среди преступников, я лучше схожу в тюрьму на них поглазеть, притом совершенно бесплатно. Почему не снимают кино о хороших людях? Когда я иду в кино, я хочу выйти оттуда в приподнятом настроении, чувствовать себя лучше, а не хуже. А в наши дни, коли фильм об убийцах, извращенцах или малолетних преступниках, коли демонстрирует он самые худшие стороны человеческой натуры, так ему спешат сразу «Оскара» дать. Раньше я старалась не пропускать «оскаровские» фильмы, но в тот год, когда песню в стиле рэп «Трудно быть сутенером» [15]
15
«Оскар» 2006 г. достался песне «It's Hard Out Here for a Pimp». Музыка и стихи Джордан Хьюстона, Седрика Колмана и Пола Борегарда (фильм «Суета и движение»).
16
Долли Партон (р. 1946) – американская кантри–певи–ца и киноактриса, которая написала более 600 песен (более 50 альбомов) и двадцать пять раз поднималась на верхнюю позицию кантри–чартов журнала «Биллборд».
Мэгги промолчала, но мысленно согласилась. Если бы в кинотеатре «Алабама» каждую Пасху не повторяли «Звуки музыки», она бы вообще в кино почти не ходила. Было очевидно, что Мэгги потеряла связь с Голливудом. Или же Голливуд потерял связь с Мэгги, она точно не знала, но сильно подозревала, что дело именно в ней. Она безнадежно отстала от жизни. Столько лет прошло, а у нее до сих пор любимая актриса Дорис Дэй, и никто из ее знакомых не любит «музыку лифтов» [17] . Но это единственная песня, к которой Мэгги знала слова. И не только в музыке дело. За последние десять лет современные технологии внезапно совершили квантовый скачок и оставили Мэгги далеко позади. Она так и не освоила, как программировать новую плиту и пользоваться смартфоном. И даже не пыталась научиться щебетать в «Твиттере».
17
«Музыка лифтов» – презрительное название для мягкого джаза, прежде очень популярного, особенно в качестве фоновой музыки.
Еще один нежданный бонус
Добравшись домой после работы, Мэгги первым делом просмотрела почту. В основном мусор, среди которого и повторное напоминание о ежегодном вечере в честь Хэллоуина, «Страшилки в зоопарке». Когда Хейзел была жива, они не пропустили ни одной вечеринки. Хейзел пользовалась любым поводом напялить маскарадный костюм, но теперь Мэгги вообще никуда не ходит. Связь с большинством старых друзей она потеряла, причем нарочно. Проще было их не видеть. Они, вероятнее всего, так же разочарованы в ней, как и она в себе, и только по доброте душевной этого не говорят.
В спальне Мэгги переоделась в тренировочный костюм для аэробики – по вторникам она ходила в спортзал, – и тут до нее дошло. Зачем теперь тренироваться–то? К чему поддерживать форму? Чего ради? Она не любила физические нагрузки и, что бы там ни говорили об эндорфинах, никакого удовольствия от спорта не получала, радовалась только, когда занятие подходило к концу. Да ей же больше не надо истязать себя. Какой неожиданный бонус. Не нужно беспокоиться, что обвиснут мышцы на руках и бедрах. Целлюлит? Да ради бога, на здоровье. Она сняла костюм, собрала остальную спортивную одежду – тенниски, футболки, носки и прочее, – бросила все в большой пластиковый пакет для Армии спасения и тут же, не медля, позвонила в спортзал и отменила занятия. Это было приятно, но, к сожалению, как ни старалась Мэгги отвлечься, мысль о «Гребешке» так и торчала колом в голове. А она не могла даже проверить, правда это или нет. Конечно, она знает, кто наверняка в курсе, и, вероятно, этот человек даже мог бы помочь, но нехорошо пользоваться дружбой в личных целях. Господи, зачем только она пошла сегодня к парикмахеру! Надо срочно забыть об этом и закончить с бумагами и фотографиями, решить наконец, какие выкинуть, какие уничтожить.
Она приготовила чай со льдом, пошла в кладовку и, вытаскивая одну за другой сложенные там коробки, принялась просматривать бумаги. И вдруг наткнулась на табель успеваемости за шестой класс. Внизу учительница написала: «Мэгги – тихий, воспитанный, приятный ребенок».
Господи, до чего верно сказано. С шестого класса она ничуть не изменилась. В последнее время она начала подозревать, что под этой приятной наружностью скрывается еще одна приятная наружность. Она стала
Потом открыла следующую коробку и наткнулась на открытки и записки от Хейзел. Перечитывая, Мэгги поневоле улыбнулась.
С днем рожденья. Булочка–ватрушка!
Купи себе сегодня безделушку!
X.
Плюшка–пампушка,
Так держать.
Милая, ты – душка!
X.
Мисс Мэгги Пирожок,
Поедем странствовать.
Дружок.
X.
Хейзел была само великодушие. В первую Пасху после смерти родителей Мэгги оказалась в долгах. Хейзел подарила ей большую пасхальную голубку из белого шоколада, вечером Мэгги решила полакомиться подарком и обнаружила внутри голубки пять стодолларовых купюр. Позвонила Хейзел, и та очень натурально удивилась: «Понятия не имею, как они туда попали, не иначе как пасхальное чудо».
После этого каждый год Хейзел дарила ей белую шоколадную голубку с деньгами и всякий раз «не понимала», как деньги туда попали. Без Хейзел Пасха стала бы обычным воскресным днем.
Мэгги вытащила коробку, полную фотографий. Вот единственный снимок Ричарда. Мэгги даже удивилась, почему ей казалось, что он похож на Эдди Фишера. Может, самообман? Ничего ведь общего. Или она принимала желаемое за действительное, или была так влюблена в Эдди Фишера только потому, что Дэбби Рейнольде вышла за Ричарда замуж? Господи, о чем только она думала? В том–то и беда: ни о чем она не думала. Но после Чарльза Ричард был единственным мужчиной, к которому ее потянуло. По сей день она не понимает, как вообще могла такое сделать. Хоть и жила она сейчас далеко от Далласа, ее до сих пор мучил постоянный страх, что кто–нибудь узнает. Сама мысль, что бывшая Мисс Алабама вступила в связь с женатым мужчиной, приводила в ужас – даже ее, – а ведь это как раз про нее! Спроси любого – и каждый скажет, что Мэгги Фортенбери – последний человек на земле, кого можно заподозрить в подобном поступке, и она бы с этим согласилась. Связываться с женатым само по себе плохо, но как она могла так поступить с другой женщиной! Вот за это она себя никогда не простит.
Ее оправдывает немного то, что, завязав с ней роман, Ричард еще не был женат, он просто забыл упомянуть, что обручен с девушкой, которую выбрали для него (так он объяснил потом) родители. «Это скорее деловое соглашение между двумя богатыми семьями, чем роман», – сказал он. Разумеется, он не сообщал о другой девушке, пока Мэгги не влюбилась в него безнадежно и окончательно. И, надо отдать ему должное, он пытался расторгнуть помолвку. Сказал родителям, что полюбил другую и хочет на ней жениться. В тот вечер, когда он пошел разговаривать с ними, Мэгги сидела у себя дома и ждала, что он вот–вот ворвется в дверь с родительским благословлением и обручальным кольцом. Отец Ричарда был владельцем ряда универсальных магазинов на Юге, и Ричард говорил, что, поженившись, они смогут жить в Бирмингеме. Она сидела и представляла себе картины будущей совместной жизни. Сперва шикарная свадьба, потом прекрасный дом на Красной горе, с целым крылом для ее родителей. Она обставит дом мебелью, купит ковры, антиквариат, живопись, посуду и серебро, которые сама выберет в одном из множества магазинчиков в Маунтейн–Брук или Инглиш–Виллидж. Она представляла званые обеды «Лиги Юниоров» или вечеринки в честь Мисс Алабамы, которые будет устраивать, танцевальные вечера для узкого круга друзей под звездами на их чудесной террасе с видом на Бирмингем. Она видела воочию большую, но со вкусом наряженную рождественскую елку, которую поставит перед окном в гостиной, портреты ее детей над камином. Прекрасный сценарий биографии Мисс Алабамы.
Мэгги просидела всю ночь, но так и не дождалась Ричарда. Он пришел на следующий день (выглядел ужасно) и рассказал, что, когда признался, отец пригрозил отказаться от него, мать с воплем рухнула на пол, а сестра бросилась на колени рядом с матерью, крича: «Ты убиваешь наших родителей!»
Поэтому, как бы ни любил он Мэгги, как бы ни хотел на ней жениться, огорчить семью он не мог. Слезное прощание, дни в отчаянии, ночи без сна.
Год спустя – она только–только начала забывать его – посреди ночи звонит несчастный Ричард.