Я все нашел… (Фиктивная помолвка)
Шрифт:
– Бриллианты смотрятся слишком холодными, – вздохнула Одри. – Жемчуг и опалы приносят несчастье. Кое-кто утверждает, что и зеленые камни к неудаче. А вот рубины…
– Вот и возьми рубин.
– Считается, что рубины символизируют собой страстную любовь, – виновато закончила Одри. – Возможно, все же бриллиант более подходит.
Филипп ухмыльнулся и указал на одно из самых роскошных колец.
– Мы возьмем вот это.
Камень был таким большим, что казался поддельным. Одри почувствовала облегчение оттого, что кольцо
– Теперь я могу идти?
– Я тебя больше не задерживаю.
Через полчаса Одри звонила в дверь Келвина. Она опешила, увидев в дверях совершенно незнакомого мужчину.
– Вы к Келвину? – спросил он.
Одри утвердительно кивнула.
– Видите ли, мисс, Келвин сказал, что я могу здесь пожить, пока он будет в Токио. Мы вместе работаем и…
– В Токио? – переспросила Одри, уверенная, что ослышалась.
– Временный перевод. Келвину только вчера предложили. Грех было не воспользоваться таким шансом. Он улетел сегодня утром.
Одри была потрясена.
– Как долго он будет отсутствовать?
– Думаю, пару месяцев.
4
– Мистер Мэлори ждет вас, – с плохо скрываемым нетерпением сообщил Одри Селден.
Со слезами на глазах Одри в последний раз погладила Альта.
– Повариха будет брать Альта с собой в кухню каждый день. Пес привык к ней, – успокаивал ее Селден. – Но баловать его не стоит.
Боясь разрыдаться, Одри кивнула и уставилась на стоящий на комоде аквариум с «Филиппом».
– За рыбкой я присмотрю, – пообещал дворецкий. – Прошу вас, мисс, пойдемте.
Филипп нетерпеливо мерил шагами холл. На нем был великолепный легкий темно-серый костюм, бордовая рубашка и серебристо-серый шелковый галстук.
– Прошу прощения, что заставила вас ждать, – извинилась Одри.
Под его пристальным взглядом Одри нетвердой рукой попыталась разгладить складки на юбке своего нового летнего платья.
– Что ты сделала с платьем? – грубо спросил Филипп, указав на неумело подшитый подол.
– После ваших вчерашних слов я подумала, что оно тоже недостаточно длинное, вот и решила его немного отпустить, но у меня не очень хорошо получилось…
– Тогда почему ты не надела что-нибудь другое?
– Селден уже забрал чемодан с моими вещами.
В воцарившейся напряженной тишине стало слышно, как Филипп скрипнул зубами. Он пересек холл и, нагнувшись, раздраженно оборвал торчащую из подола ее платья нитку.
– Видите ли, мне нужно было чем-то занять себя вчера. Келвина послали на время в Токио… я даже не успела попрощаться с ним.
– Невзгоды закаляют, – без тени сочувствия сказал Филипп, выпрямляясь. Затем он подтолкнул Одри к двери. – Во всяком случае, теперь, пока ты будешь во Франции, тебе не придется переживать, что Келвин остался в Лондоне.
– Наверное, вы правы… да и для него это прекрасная возможность. – Улыбка заиграла на губах Одри. – Должно
Когда они уже сидели в лимузине, Филипп сказал:
– У тебя на одном веке голубые тени, а на другом – зеленые.
Одри молча достала из сумки бумажный носовой платок и, не глядя в зеркало, стерла с век тени. Затем демонстративно вытащила из сумки книгу в бумажной обложке и начала читать. Еще накануне вечером ей пришло в голову, что это станет лучшим решением проблемы общения с Филиппом. Если она уткнется в книгу, он поймет, что ему вовсе незачем с ней разговаривать, да и сама она не ляпнет какую-нибудь глупость.
Полтора часа спустя Одри, не скрывая волнения, торопливо поднялась по трапу его частного самолета.
– Я еще ни разу в жизни не летала самолетом, – поспешила она сообщить стюарду. – Да и за границей тоже никогда не была!
– Садись и веди себя, как взрослая, – прорычал у нее над ухом Филипп.
Покраснев, Одри опустилась в ближайшее кресло.
– Нет, ты сядешь рядом со мной. – У Филиппа был вид человека, измученного попытками. Кажется, он с величайшим трудом сдерживался, чтобы не вспылить.
Одри терялась в догадках, что она сделала не так. Она ни разу не заговорила с ним и полагала, что ему доставит удовольствие забыть о ее присутствии. И вот вместо того чтобы выразить признательность, Филипп с каждой минутой все сильнее раздражался.
Когда самолет начал разбег по взлетной полосе, Одри стало немного не по себе. В попытке как-то отвлечься она повернулась к Филиппу, сидящему справа от нее с раскрытой папкой в руках.
– Чем я вас так разозлила?
– Ты всем набиваешься в друзья. У тебя нет чувства собственного достоинства, ты просто не можешь держать язык за зубами. Ты рассказала моему дворецкому о Келвине…
– Ну и что? Он же рассказал мне, как расстроилась свадьба его дочери.
– В том то и дело! Он – мой служащий. Я даже не знал, что у Селдена есть дочь! – проорал Филипп, стараясь перекричать шум двигателей.
Одри побелела как полотно и вцепилась в подлокотники кресла.
– О Боже, меня тошнит… я боюсь… это ужасно… я никуда не хочу лететь! – запричитала она и, расстегнув ремень безопасности, попыталась встать.
Сильная рука рывком вернула ее на место. Филипп бросил взгляд на искаженное страхом лицо Одри, погрузил свои тонкие пальцы в копну ее волос и… начал целовать.
Одри забыла, что находится на борту самолета. Забыла свои страхи. Она даже забыла, что боится этого человека. Этот поцелуй лишил ее способности соображать и зажег огонь неистового возбуждения. Не отдавая себе отчета, она вцепилась в Филиппа. Когда кончик его языка проник в глубину ее рта, Одри овладело столь сладостное чувство, что ей захотелось навсегда остаться в этих чарующих волнах физического наслаждения, захлестнувших ее.