Я всегда была твоей
Шрифт:
Он вспомнил, как у него глаза чуть на лоб не вылезли, когда однажды увидел её загорелую, яркую, в коротком платье, с кукольным личиком. Вспомнил и свою чисто мужскую рекцию на неё: не ожидал, что кровь резко рванёт в паху, ошпаривая накатившим желанием. Это его ошеломило. Он в тот день даже решил остался дома, хотя должен был идти на свидание к своей тогдашней девушке. Но внимательно наблюдая за Белкой, его пыл заметно охладился: она всё ещё оставалась той девочкой, которую он знал чуть ли не с пелёнок. Это быстро отрезвило его.
Повторое чувство он испытал, когда увидел её на выпускном, куда, с какой-то
Он намеренно держал дистанцию между ними, хотя видел как Белка тянется к нему, обижаясь на его показную холодность и отстранённость. И хотя он желал её, больше не видя в ней маленькую девочку, но что-то останавливало его сделать шаг к ней навстречу. Белка смотрела на него как на бога своими кукольно-голубыми глазами, но он не был богом. Он был обычным здоровым парнем, который очень любит секс, взрослых раскованных девчонок и весёлые компании. Он знал, что Белка девственница, и никак не мог решиться взять на себя такую отвественность. Он не хотел причинить боль девушке, к которой искренне относился и по-родственному любил. Алексей надеялся, что новая студенческая жизнь закружит Белку и её влюбленность со временем сойдёт на нет, только вот его самого вскоре закружил ураган по имени Яна…
На свадьбе, когда он утешал рыдающую девочку, какоё-то смутное чувство шевельнулось в его душе, и в следующий миг его озарило: это — сожаление. Слёзы Белки выворачивали его душу наизнанку. И он понял, что не хочет этой свадьбы. На какую — то секунду ему захотелось послать всё к чёрту, схватить её и убежать вместе с ней куда глаза глядят. Он видел, как сильно Белка страдает, и боль в её огромных голубых глазах, наполненных слезами, остро и мучительно царапала и его сердце тоже. Но было уже поздно…
…После того, как его жена сбежала в Италию к богатому любовнику, бросив его с маленькой дочкой, в его жизни случилась череда лёгких, ни к чему не обязывающих романов, в которых было задействовано только его тело, немного души, но никогда — сердце. И впервые в нём что — то зашевелилось, когда спустя много лет, он вновь увидел Белку.
В тот день, из — за сильного снегопада ему пришлось спуститься в метро, его чисто мужской взгляд выхватил из толпы миловидную блондинку, и ровно через пару секунд пришло шокирующее узнавание: Белка!
При его теперешних возможностях, большого труда не составило в кратчайший срок узнать о ней всю информацию, и на следующий же день он заявился к ней в офис.
Он пристально изучал её лицо, всё те же голубые глаза, чуть подрагивающие губы, пальцы нервно сцепленные в замок. Он смотрел на неё и наслаждался тем, что видит. Белка выглядела именно такой, какой он её запомнил: нежной, трогательной, уязвимой, но только стоило ей заговорить, как от его прежней Белки не осталось и следа. Строгий тон и твёрдый взгляд изменили эту девочку, под кажущейся мягкостью и миловидной внешностью он видел твёрдость характера и упорство. Тем не менее звук её голоса действовал на него возбуждающе. Теплый. Манящий. Притягательный.
Алексей был немало удивлён, когда понял, каким мощным
И он решил. Он не отпустит Белку. Поэтому и пришла ему в голову мысль сперва заманить её к себе домой под выдуманным предлогом якобы для помощи дочери, — заодно свести Машку и Белку вместе, а затем пригласить на юбилей сестры. Неожиданное появление Яны в ресторане чуть было не сорвало его планы, но он никак не мог предположить, что та заявится и на новогодний вечер, как и не предполагал острую реакцию Белки.
Алексей смотрел на её пылающие щеки, на её горящие гневом и обидой глаза. И вот опять это странное чувство… желание защитить её, успокоить, обнять, объяснить, как тогда, во время его свадьбы.
После юбилея сестры он решил, что обязательно нужно ей что — то подарить ей. Что-то особенное. Запоминающееся. И он купил золотой кулон в виде маленькой белочки с бриллиантовым глазком, но так не успел его подарить…
Опрокинув третью рюмку водки, Алексей встал из-за стола и направился к выходу. К чёрту этикет! С него тоже уже достаточно этой вечеринки. На выходе из зала его догнала Яна и схватила за руку. Даже не глядя на неё, он просто отмахнулся, продолжая свой путь.
Последующие дни, на телефонные звонки и смс Белка не отвечала. Он решил дать ей неделю, чтобы та остыла и успокоилась, а затем он вновь заявится к ней на работу.
Шестого января, в канун Рождества, он сам приехал к зданию, где располагался её офис. В кармане его пальто лежала коробочка с кулоном. Он оставался на парковочном месте ещё какое — то время, отвлёкшись на важный деловой звонок. Затем поднялся на нужный этаж. Но вместо Белки там его встретила незнакомая девушка.
— А Юлия Владимировна только что ушла, — сказала она, с удивлением его разглядывая, когда он представился близким другом её начальницы. — Она сегодня без машины, сказала, что хочет прогуляться через парк.
18 глава
Я медленно шла по темнеющей аллее. Стояла тихая, безветренная погода. Тишина и спокойствие парка действовали на меня умиротворяюще. Крупный снег падал с неба и тут же таял, соприкасаясь с асфальтом. Я протянула руку и несколько снежинок легли на мою ладонь. Не удержавшись, кончиком языка слизнула их с ладони, прямо как в детстве.
Подняв голову вверх, позволила мокрым мягким хлопьям касаться моего лица. Я прикрыла глаза и вдруг яркой вспышкой вспомнился случай, как однажды, будучи ещё маленькими девочками, мы с Олей радостно выбежали во двор поиграть со свежевыпавшим снегом. Позже к нам присоединился Алексей, тут же включаясь в нашу снежную битву.
Мы хохотали, швырялись друг в друга снежками, а потом втроём вылепили снежную бабу, которая долго простояла нетронутой пышной фигурой в их дворе. Вспомнила и фотографию, из старого родительского альбома, сделанную на плёночную «мыльницу» моего папы: я, Оля, Лёша и наша снежная баба…
Не знаю почему, но вот уже несколько дней я упрямо игнорировала все звонки и сообщения Алексея. Я понимала, что веду себя по — детски, в чём он меня и упрекнул на том злополучном новогоднем празднике, но ничего не могла с собой поделать.