Я выбегаю в пять тридцать: история о том, как с помощью бега пережить потери, найти опору в себе и стать мамой
Шрифт:
Следуя этим правилам, я избавилась от внутреннего диалога – хочу, не хочу и насколько, торгов – сегодня пропущу, а завтра пробегу чуть больше, давления на скрытые мотивы и манипуляции собственным сознанием. Все. И голова, и тело привыкли, что через двадцать минут после пробуждения они должны были бежать и не сопротивляться. Почти за год я смогла перевести бег из регулярного напряга в любимую привычку и подняла его на новый уровень – уровень бессознательно действия.
Большая ошибка каждый раз ждать вдохновения для выхода на пробежку. Оно может и не прийти. Чтобы спорт стал частью образа жизни, нужна
Совершенно нормально, если через месяц тренировок ты не пробегаешь пять километров или твой темп больше шести. Это не ты плохо стараешься, это земля вращается в своем темпе. А ты двигаешься в своем. И рост зависит от исходных данных, с которыми ты вышла на дорожку: возраст, вес, отношения со спортом в прошлом, ежедневная нагрузка, питание, состояние здоровья, наличие детей и график работы, сон. Знаю-знаю, хочется каждый раз делать чуть больше и чуть лучше? Тогда держи в уме: результат – не чудо, а сумма усилий, приложенных по направлению к этому результату.
Свой рост я заметила даже не на цифрах, а потому что перестала во время бега думать о беге: правильно ли я дышу, как ставлю ногу, этот темп хороший или слишком медленный. И, наконец, начала замечать, как красиво деревья, сплетаясь на ветру ветками, греются друг о друга в мороз. Могла продумывать список покупок в гипермаркете и план на день, стала обращать внимание на других бегунов – во что одеты, видела ли я их раньше. И даже приветствовать их – кивком, улыбкой или взмахом руки, ведь мы все связаны одним словом – бег.
Еще в начале зимы на «Динамо» я попробовала поздороваться с Боксером. Месяца два мы просто кивали, пробегая мимо друг друга на стадионе, а потом он подошел и представился. Владимир – бывший военный со специфической стойкой мужчин их девяностых – приходил на стадион три раза в неделю, чтобы держать себя в форме: бегал и потом боксировал. При встрече я мысленно одевала его в длинный кожаный плащ и про себя называла Боксер – Новый русский.
Продолжал бегать на стадионе и парень в кепке и рукавицах, которого мы с Никитой приметили в первые разы наших пробежек. На мои приветствия он не реагировал, может, не видел, поэтому в какой-то момент я от него отстала, так и не выяснив, ни что за сверток он каждый раз оставлял в рабице и забирал после пробежки, ни как его зовут, ни почему он в рукавицах. Назвала его Огородник.
За год с начала бега моим лучшим результатом на пять километров стали двадцать четыре минуты и пять секунд. Не повод для хвастовства, но мой личный рекорд.
Но… Стоит только привыкнуть к чему-то, как вселенная-шутница тут же путает карты. В марте я запечатлела свой беговой «рекорд» фотографией в блоге, помыла кроссовки, убрала их в шкаф и переставила будильник с шести на семь, потому что тест на беременность показал две полоски. Я накупила витаминов, фолиевой кислоты и затаилась в ожидании чего-то нового, а Никита нанял дизайнера,
Глава 11. Вдруг откуда ни возьмись
Я стала проводить ленивые утра в кровати. Могла долго смотреть, как в окне большие черные птицы перепрыгивают по голым веткам тополя, что-то друг другу доказывая. Потом свернуться калачиком спиной к Никите, попой упереться ему в бок, а стопы прижать к бедру. Он, не открывая глаз после сна, накрывал их ладонью, чтобы согреть. С тех пор как мы начали делать ремонт и разломали стену между двумя спальнями, чтобы сделать одну большую, старые батареи плохо отапливали получившееся пространство.
– Можно только кофту не снимать? – просила я его в начале прелюдии.
– Тогда я остаюсь в носках, – торговался он.
И все равно по утрам я просыпалась с холодным носом и ногами и по очереди тулила их к Никите погреться.
Никаких признаков беременности не было – только спать хотелось. На первом УЗИ поставили срок пять недель и шесть дней и дали послушать сердечко.
– Если я правильно считаю, то у нас будет скорпиончик, – сказала вслух, понимая по дыханию, что Никита проснулся.
– И что это значит? – он посильнее сжал мои стопы и начал мять и растирать мне подушечки пальцев ног. Я покрутила попой от удовольствия.
– Что будет с таким же классным характером, как я.
– Ты, Машенька, слишком хорошо о себе думаешь.
– Но переплюнуть тебя в этом таланте не под силу даже мне. Поэтому слава богу, что не лев. Двоим дифирамбы петь я не потяну.
– Почему двоим? Троим. Мама твоя тоже лев.
– Все нормальные девушки себе в парни выбирают мужчин, похожих на отцов. Я же выбрала похожего на маму.
– Достойное сходство, я считаю.
– Ладно, мне сегодня нельзя опаздывать, – дернула я ногу из руки Никиты, потому что он уж очень тщательно начал ее мять.
На работе было запланировано совещание руководителей и редакторов холдинга по поводу юбилея газеты – в апреле ей исполнялось сто лет. Мы намеревались увеличить подписку, провести какую-нибудь масштабную рекламную кампанию и собрать всех старожилов издания на банкет.
Мне нравилась газета: в ней был налет романтики и связь с литературными традициями. Я мечтала сделать ее современной и дерзкой, а надо было – предсказуемой и отвечающей запросам аудитории. Меня вообще тянуло к масштабным изменениям, но мне не хватало ни опыта, ни знаний, ни дипломатии, ни репутации.
Я чувствовала себя малюсеньким неподходящим винтиком, крутящимся во все стороны и пытающимся расшатать гигантский механизм, но понимала, что у меня только три опции: либо работать там, куда вставили, либо сорвать резьбу и быть замененным на более надежный, либо раскрошиться к чертовой матери себе в ущерб, но все равно ничего не добиться.
На совещании меня засыпали миллионом вопросов, на которые у меня были неправильные ответы. От злости я начала дрожать, словно в первую минуту выхода на улицу перед пробежкой в мороз. «Если так и будет продолжаться, придется, наверно, увольняться, – закипело у меня в голове, – и не видать мне декрета. Да что ж так колотит. Надо подышать, и все пройдет». Извинилась и вышла в ойпен-спейс, но и там все равно не отпустило.