Я выбираю свободу!
Шрифт:
Я поёжилась от пробежавшей по телу мелкой дрожи. Обнимавшая меня тяжёлая мужская рука вздрогнула в ответ, на мгновение рефлекторно напряглась, прижимая меня к твёрдому телу, - а в следующее мгновение нас обоих будто окутало невесомое пушистое одеяло, защитив от промозглой утренней сырости. Я тихонько пробормотала что-то благодарное, вновь попыталась задуматься о происходящем, но глаза уже закрылись сами собой, и в тепле сон вновь заключил меня в свои объятья.
В следующий раз я проснулась уже от невнятной возни рядом и ощущения, что мне тяжело дышать. Тоже завозилась, пытаясь отвоевать немного воздуха, и сообразила, что я просто лежу, уткнувшись
Воспоминания вечера и ночи нахлынули тяжёлой жаркой волной, издевательски отчётливые и безжалостно приятные. Тело отозвалось на них сладкой ломотой в мышцах и лёгким тянущим ощущением внизу живота, отголоском вчерашнего желания. А вот разум... тот пребывал в тихом шоке и пока не мог -- или просто боялся?
– осмыслить произошедшее.
Некоторое время мы со светлым лежали неподвижно, молча глядя друг на друга, и в вишнёвых глазах я видела отражение собственных эмоций. Никто не решался первым нарушить тишину и хоть что-то сказать. А что говорить? Предъявлять претензии? Можно подумать, кто-то вчера кого-то заставлял или тянул силком! Где там, вцепились друг в друга как голодающий в краюху хлеба, и... оторвались по полной. Нет, я могла ожидать от светлого обвинений, но что-то он не торопился ругаться.
Тоже ждал моего возмущения и скандала?
– Что будем делать?
– в конце концов не выдержав тишины, уточнила я. Голос звучал сипло, в горле саднило. И это точно была не простуда.
Фель, чья рука до сих пор -- видимо, чисто машинально, - продолжала обнимать мою талию, а кокон согревающих чар защищать от ледяного пола, медленно пожал плечом.
– Есть несколько вариантов, предлагаю самый простой: сделать вид, что ничего не было, - также хрипло предложил он.
– Согласна, - поспешно кивнула я, садясь и пальцами пытаясь распутать волосы. Мои чёрные и его белые пряди за ночь причудливо переплелись, и яркий контраст выглядел потрясающе эффектно. Правда, мысль об этом я поспешила отогнать подальше, а лучше -- вовсе выкинуть из головы.
– И никому ни слова.
– Согласен, - не стал спорить мужчина. Тоже сел, помог мне освободиться, пятернёй пригладил волосы, убирая их с лица, и огляделся по сторонам. Интересно, куда и когда подевался его хайратник?
– М-мать Природа...
– выдохнул он с такой интонацией, с какой обычно принято употреблять совсем другие слова. Я вскинулась, ожидая встретиться взглядом с каким-нибудь лишним свидетелем происходящего -- и тоже замерла, в шоке разглядывая стену перед собой.
Лучше бы это был свидетель!
– Мы что, правда...
– медленно проговорила я, с трудом фокусируя взгляд на светлом.
– И вчерашний стол был...
Фель выглядел ошарашенным и даже почти напуганным, я сама -- подозреваю, и того хуже.
Мы сейчас находились в том самом храме Всех Богов, перед которым вчера совершался ритуал. Хуже того, в этом храме мы провели всю весьма насыщенную ночь. И ладно бы просто в храме! Мы не нашли ничего умнее, как провести горячую ночь пред ликом хаоса. И ладно бы просто перед ликом...
Я вчера кончала, выдыхая имя этого почти чужого мне светлого, на алтаре фатума: хаос отвечал за судьбу.
От этой мысли стало жутко, засосало под ложечкой и отчаянно захотелось стереть из памяти ближайшие сутки. С другими богами ещё можно договориться
– Может, они вчера смотрели в другую сторону?
– жалобно пробормотала я. Фель криво усмехнулся и бросил взгляд на пару эбонитовых статуй с глазами из серого дымчатого кварца.
Двенадцать наших богов отвечают за разные силы, из которых сплетён мир, и сферы жизни попарно: мужчина и женщина, супружеская чета, уравновешивающая недостатки друг друга. Были свои каноны изображения их всех, но алтари неизменно были парные, отдельно никого из богов никто не рассматривал -- только в единстве противоположностей, в балансе мужского и женского.
Мужчина -- Дар - левой рукой слегка приобнимал за талию свою супругу, Раду, а сжатую в кулак правую ладонь, перевёрнутую тыльной стороной вверх, простирал над алтарём -- простым деревянным столом. В правой руке Рады лежал тугой свиток, в котором, по легенде, описан конец этого мира, а левую держала над алтарём, только ладонь её была сложена лодочкой и обращена кверху.
Считается, что судьба -- это слишком личное дело, чтобы обсуждать его и даже обдумывать при посторонних, поэтому чета покровителей хаоса всегда стоит обособленно от прочих, зачастую -- вот в таких уединённых комнатах. На стол принято ставить специальную чашу, в которую изредка кладутся дары, если хочется поблагодарить за удачу, но чаще -- предметы, олицетворяющие просьбу или вопрос к богам. Чаша же обычно стоит при входе, и для общения с богами нужно для начала аккуратно омыть её в холодной воде.
Я почти не сомневалась, что предмет, грохотавший вчера по полу в центральном помещении, этой самой чашей и был.
– В любом случае, как бы они ни решили нас наказать, это ничего не меняет, - первым взял себя в руки Фель и пружинисто поднялся. Я проводила его взглядом и задумчиво кивнула.
Я ни в коей мере не оправдывала своё вчерашнее поведение, но всё же... Всё же даже сейчас, утром, в чём-то его понимала. Всё-таки, светлый был хорош. Безупречная физиономия -- ерунда, а вот остальное действительно приковывало взгляд.
Большинство сильных боевых магов пренебрегают физической подготовкой, довольствуясь тем, что получили от природы. Да у них обычно и времени на тренировки не хватает, как-то не до того. Сколько я себя помнила, я именно поэтому всегда предпочитала воинов без магических способностей, а у Феля было тело именно воина. Сильное, тренированное, и при каждом движении под кожей красиво перекатывались мышцы, делая его похожим на какого-то хищного зверя. И если отбросить знание, кем является этот мужчина на самом деле (что со мной, собственно, вчера и произошло), ничего удивительного в том, что я обратила на него внимание, не было.
Тряхнув головой, я поспешила отогнать наваждение и последовать примеру мужчины, начавшего одеваться. Довольно, и так наворотила уже столько, что теперь полвека расхлёбывать! Надо, как и договорились, сделать вид, что ничего не было, и продолжать спокойно жить дальше.
И никогда, никогда больше не пить!
Пока я предавалась мрачным мыслям и отряхивала запылившуюся юбку, Фель, уже успевший натянуть брюки и сапоги, выглянул в общий зал. Подобрал на пороге мою блузу и вышел, видимо, за собственной рубашкой. Что-то негромко стукнуло, потом звякнуло (кажется, он водружал на место чашу), после чего светлый вернулся с добычей и мы в прежнем молчании закончили одевание.