Я выбираю тебя
Шрифт:
Заметив, что Светка дёргается в такт, я предложила:
— Пойдём, потанцуем? Надо растрясти всё, что наели.
Подруга кивнула, мы встали, близнецы тоже хотели подняться, но я остановила их строгим:
— Мы сами! А вы доедайте. Вот будет медляк — придёте.
Дима усмехнулся, Федя что-то недовольно проворчал, и мы со Светой ушли на танцпол.
— Строго ты с ними, — сказала она мне на ухо — музыка здесь звучала ещё громче. — С тобой не забалуешь.
— Не хочу, чтобы они танцевали вокруг меня, как в детском саду вокруг ёлки, — фыркнула я, и Светка расхохоталась,
Танцевать что-то путное мы с ней не умели. Так уж получилось: никогда не занимались танцами. Не считать же занятиями прыганье под видосы из интернета? Я интересовалась биологией, иностранными языками и ходила в бассейн, Света посещала клуб исторической реконструкции и занималась верховой ездой. Поэтому наш танец был похож на ритуальные пляски какого-нибудь дикого африканского племени, но нас всё устраивало.
В какой-то момент, оглядевшись, я обнаружила, что за столом не осталось совсем никого — ушли танцевать даже все учителя, в том числе неподалёку с нами Лев Игоревич с улыбкой кружил величественную Ольгу Петровну — второго нашего учителя математики. Они смотрелись так забавно, что я засмотрелась и едва не полетела на пол носом вперёд — но меня подхватили чьи-то тёплые и крепкие руки.
— Юль, осторожнее, — со смехом произнёс мне в ухо Дима. Его дыхание пощекотало шею, и по всему телу сразу взволнованными табунами побежали мурашки. — Хотя я тебя понимаю. Сам едва не упал, увидев, как папа с Петровичем отплясывает.
Петрович — это было прозвище Ольги Петровны, данное ей за мужской характер, а папой близнецы давно называли отчима. Несмотря на то, что он пришёл в их жизнь, когда мы были в пятом классе. Но так близко влился в их семью, будто был всегда.
— А вы чего тут? — пробурчала я, пытаясь скрыть волнительную дрожь, но отстраняться не спешила. — Я же сказала — когда будет медляк, приходите.
— Ну так все танцуют, а мы что, сидеть будем? Мы что, рыжие? — пошутил Дима. — Вон, смотри, как Фред рядом со Светой отплясывает.
И правда! Федя, не замечая, что мы с Димой застыли посреди танцпола, выдавал кренделя на пару с моей подругой. Кажется, они решили посоревноваться — кто кого перетанцует. Света совершала какие-то движения, а Федя повторял под общий хохот.
— Цирк, — вырвалось у меня, и я засмеялась сильнее, услышав комментарий Димы:
— С конями.
Неожиданно я почувствовала, как его ладонь соскользнула вниз по моей спине, осторожно и нежно погладив — впервые в жизни! — и зажмурилась, часто-часто задышав от жаркой волны, что начала расходиться по телу вслед за движением Диминой руки.
Что это? Такого я не ощущала ни разу в жизни!
Перепугавшись до полусмерти, я грубо дёрнула локтями, кажется, куда-то попав — Димка охнул, — и побежала прочь с танцпола к туалетам.
11 Юля
В туалете, побрызгав себе в лицо холодной водой, я успокоилась.
Что ж, раньше о подобном я читала только в книжках.
Я вышла из туалета, надеясь, что сейчас просто вернусь к танцам, и тема моего побега замнётся сама собой, но не тут-то было.
Из зала — туалеты располагались в закутке, и отсюда место основного действа было не разглядеть, — лилась нежная музыка. Медляк — поняла я. Интересно, Федя держит слово, или?..
— Юль, что случилось? — раздался за моей спиной Димкин голос. Я обернулась. Парень стоял в метре от двери в женский туалет и смотрел на меня, слегка нахмурившись. — Тебе нехорошо? Или?..
— Или, — ответила я нервно. — Но давай лучше не будем об этом.
— Почему? — спросил Дима и сделал шаг вперёд. Улыбнулся — легко, неверяще, и его глаза сверкнули радостью. — Ты стесняешься? Юль, но в этом нет ничего такого. Мне тоже нравится тебя касаться.
— Я не сомневаюсь, — мой голос звучал сдавленно. — И тебе нравится, и Феде нравится. А мне, как ты думаешь? Мне нравится, когда вы меня трогаете? Оба? С двух сторон будете меня трогать, да?
Дима изменился в лице.
— Вот в чём дело… — протянул он понимающе. — Ты за Фреда опасаешься…
Не сказал ничего по поводу моей уловки, которую я применила сознательно. Я хотела, чтобы Димка думал, будто они нравятся мне одинаково. Но он даже внимания на неё не обратил, будто не сомневался — этого не может быть.
Конечно, не может быть! Невозможно относиться к разным людям одинаково!
Я не знала, что ещё сказать. Как соврать, чтобы Дима поверил? Поэтому я молчала — а вот он говорил:
— Юль, но ведь ему всё равно придётся объяснять. Рано или поздно. Мы понимаем, что ты должна определиться…
— Не присваивай Феде свои мысли и рассуждения, — почти всхлипнула я. — Ты знаешь его не хуже меня! Это ты у нас был бы способен принять мой выбор. А Федя вспылит и обидится. Скажешь, нет?
— Скажу — да, — вздохнул Дима. — И мне от этого тоже больно заранее. Но, Юль…
— Нет, — отрезала я решительно. — И не смей обсуждать с ним это! Я не хочу, чтобы вы поссорились. Понял? Обещай мне! Обещай, что ничего ему не скажешь! Если кто и должен говорить, то только я. Не ты!
Дима помолчал, глядя на меня очень внимательно и серьёзно — и от этого взгляда с каждой прошедшей секундой я ощущала, как у меня всё сильнее и сильнее дрожат поджилки. То ли от страха перед будущей ссорой близнецов, то ли ещё от чего-то.
— Обещай! — повторила я, и Дима кивнул.
— Хорошо. Обещаю. Я ничего не скажу ему, пока ты не определишься окончательно и не решишь поговорить с ним сама. А теперь давай вернёмся в зал? Потанцуешь со мной?
К подобной невозмутимости был способен только Дима — чтобы сразу вот так переключиться с эмоционального разговора на танцы. Даже меня ещё трясло.
— Да, потанцую, — ответила я и вздрогнула — по телу прошла нервная дрожь.
Дима это заметил.
— Не волнуйся так, — произнёс он примирительно. — Всё будет хорошо.