Я выбрал путь смерти
Шрифт:
— А экономика? Они её довели до ручки!
— Ещё несколько лет таких экспериментов, и мы начнём им головы крутить. Шахтёры уже выдвигают политические требования.
— Пора народу увидеть, кого они подняли вверх и кого кормят. А стоит ли это делать и дальше?
Они ещё долго беседовали о политике. От этого занятия их оторвала Валентина, которая позвала к столу. Махновские с удовольствием выпили по нескольку рюмок водки за то, что Александр не погиб в Чечне, за его приезд в гости к родителям. Сам Александр от спиртного отказался,
За столом Александр обратил внимание на то, что отношения между родителями какие-то натянутые. Не чувствовалось прежней доброжелательности, предупредительности, доброты.
«Что между ними случилось? Неужели поссорились? После обеда спрошу сестру. Она наверняка в курсе семейных проблем», — решил он.
После обеда, когда Георгий Николаевич снова вышел на лоджию покурить, Александр отвёл сестру в сторонку.
— Валя, если я не ошибаюсь, наши предки в ссоре, не так ли?
— Ты не ошибся, — подтвердила она.
— Из-за чего у них конфликт?
— Отец хочет бросить мать, уйти к другой женщине.
— С какой стати? — удивился Александр, услышав такую новость.
— Его любовница больше чем на десять лет моложе мамы.
— Ну и что из того?
— То, что слышал.
— А мама как к этому относится?
— Она не хочет с ним расставаться, но он её не слушает и собирается поступить по-своему.
— Ну а ты как дочь разговаривала с ним на эту тему?
— Мне неудобно говорить с отцом о его любовнице. Поговорил бы лучше ты с ним как мужчина с мужчиной.
— Сейчас же и поговорю, — решительно заявил Александр.
— Сегодня, Саша, ты с отцом насчёт мамы лучше не говори. Он у нас строптивый и к тому же за столом водки выпил. Мы завтра с утра пойдём с мамой на рынок. Вот тогда и поговоришь с ним, чтобы вам никто не помешал. Ладно?
— Пускай будет по-твоему, — согласился Александр.
Утром Волчий Ветер проснулся от ощущения, что на него кто-то смотрит. Открыв глаза, он увидел отца, который стоял около кровати и внимательно рассматривал его.
— Ты чего, отец, тут делаешь? — потягиваясь и протирая пальцами глаза, поинтересовался Александр.
— Давно тебя, сынок, не видел, соскучился, вот и рассматриваю, — доброжелательно пояснил Георгий Николаевич.
— Ну и что увидел?
— Смотрю на тебя и не верю своим глазам. Вижу перед собой не мальчика, юношу, а матёрого, зрелого мужчину.
— Ничего тут удивительного нет. Как-никак, а скоро мне стукнет тридцать три. У некоторых моих ровесников уже или плешь во всю голову, или они совсем седые. Меня в этом смысле Бог миловал, и если бы не инфекционные заболевания, которыми я переболел, то можно было бы на здоровье не жаловаться.
— Если ты у меня уже матёрый мужик, то что тогда обо мне говорить, — задумчиво произнёс Георгий Николаевич.
Убирая постель, Александр как бы между прочим заметил:
— Кому-кому, а тебе, отец, не мешало бы иногда посматривать на себя
— Это для чего же?
— Зеркало не женщина, обманывать не будет, выдаст на-гора все что есть. Глядишь, и остановит кое-кого от необдуманного поступка.
— Уже наябедничали сороки на меня?
— Хорошо, что хоть свои меня просветили, а не старухи, сидящие возле подъезда.
— Не пережив трагедии, не напишешь комедии, — вздохнул Георгий Николаевич.
Под старость влюбившись в женщину на пятнадцать лет моложе его, Георгий Николаевич был готов создать новую семью. Он искренне обрадовался, когда узнал, что Татьяна, любовница, от него забеременела. Будущий ребёнок, считал он, станет связующим, укрепляющим новую семью звеном.
Однако вскоре Татьяна поставила Георгия Николаевича в известность, что сделала аборт. Такого поступка, предательства по отношению к их любви и будущему ребёнку он Татьяне простить не пожелал, расстался с ней и окончательно вернулся в семью. Правда, об этом решении никто в семье, кроме сына, которому он только что все рассказал, пока никто не знал.
— Как бы ты, Саша, отнёсся к тому, если бы я ушёл из дома и стал жить с другой женщиной? — спросил он, желая узнать точку зрения сына в таком щекотливом вопросе.
— Если ты покинешь мать, то мы с Валентиной её не оставим. Более того, мы тебя перестанем уважать. Мы не знаем, как сложатся у тебя отношения с новой женщиной, будешь ты счастлив с ней или нет. Нас это не интересует. Но знаю точно, что ты нас, как своих детей, потеряешь.
— А почему вы с Валентиной так однозначно становитесь на сторону матери? Может, я тоже по-своему несчастный и нуждаюсь в вашей поддержке?
— Отец, ты на жизнь смотришь более упрощённо, чем мать. Она, я уверен, у нас святая. Это благодаря её молитвам я, пройдя через ад в Афгане и Чечне, остался жив.
— Я ведь тоже вместе с ней молился, чтобы тебя там не убили, — счёл необходимым сообщить сыну такую подробность Георгий Николаевич.
— Верю в искренность твоих слов, но именно её молитвы, а не твои дошли до Бога.
— Почему ты так считаешь?
— Отец, ты слишком грешен, чтобы твои просьбы пожелал услышать Господь. Ты позавчера видел меня во сне?
— Нет, мне редко сны снятся, — ответил отец.
— А матери приснился сон, что я в опасности. И ведь действительно, меня в поезде вчера утром могли убить.
— Как же ты выкрутился из той ситуации?
— Пришлось устранить источник зла.
— Тебя, наверное, милиция разыскивает?
— Ни прокуратура, ни милиция по поводу случившегося ко мне претензий не имеют.
И Александр подробно рассказал отцу о событиях вчерашнего дня. Выслушав сына, Георгий Николаевич заметил:
— Я в молодости был тоже смельчак, каких поискать, но ты меня перещеголял… Я тебя прошу: вместо меня скажи матери, что я с Татьяной все отношения порвал, а поэтому никуда из дома не уйду, если только она меня не выгонит.