Я вырос в свободной России
Шрифт:
Настали новые времена. Кто-то называет их «лихими», намекая на разгул криминала и нелегитимные итоги приватизации, перераспределение капитала. Кто-то с пиететом вспоминает первое десятилетие новой России, называя его «временем надежд», попыткой построить свободное демократическое государство и сильное гражданское общество.
Для меня же это просто детство, не больше, но и не меньше. Так случилось, что, родившись в одной стране, в славном городе-герое Ленинграде, я взрослел уже совсем в другом государстве, да и город мой назывался уже иначе. Мне незнакомы километровые очереди за товарами первой необходимости и пустые прилавки. Ярким воспоминанием из детства был магазин игрушек на Невском проспекте, который просто ломился от всевозможных машинок, конструкторов, трансформеров и Барби
Несмотря на все трудности переходного периода, в стране произошли серьезные сдвиги: появились новые политические институты, стал развиваться парламентаризм. Миллионы людей по всей стране объединялись в политические партии с целью защиты и продвижения своих интересов через зарождавшиеся демократические институты. Сейчас трудно себе представить, что люди с таким упорством боролись за свои права. Помню, как по телевизору показывали различные митинги, манифестации; наиболее запомнились выступления шахтеров, которые то перекрывали дороги, то стучали касками по Горбатому мосту, требуя выплаты заработной платы и ответственной политики в сфере добычи угля. И надо сказать, небезуспешно. А какие баталии разворачивались в Государственной Думе, которая тогда была не только местом для дискуссий, но и местом для политических шоу (один депутат Марычев чего стоил) и даже драк! В порыве политической борьбы парламентарии рвали волосы на себе и на своих коллегах. По телевидению кроме латиноамериканских сериалов показывали множество политических передач, где выступали политики самых разных взглядов, от Ельцина с Черномырдиным до Ампило-ва с Баркашовым. А сколько шума было вокруг первой чеченской кампании, когда журналисты НТВ в открытую критиковали федеральные власти во главе с президентом за развязывание боевых действий на Кавказе. Много было того, что сейчас называют черными PR-технологиями. Яркими примерами служат скандал вокруг «коробки из-под ксерокса» во время предвыборной кампании Ельцина 1996 года или же «войны олигархов», когда подконтрольные им СМИ опубликовывали компромат на оппонентов. Можно по-разному относиться к вышеописанным событиям, но они показывают, что в 90-е существовала политическая конкуренция между различными группами и шла ожесточенная битва за власть и за возможность донести до власть предержащих свои интересы, свой альтернативный вариант политики.
То, с чем столкнулись Россия и россияне на стыке XX и XXI веков, на языке науки называется демократическим транзитом. СССР, а затем и Россию накрыла третья волна демократизации. Страна медленно, но верно начала двигаться по пути от авторитаризма к демократии, одним из отличительных признаков которой являются права и свободы граждан. Первый этап демократического перехода — либерализация — приходится еще на советский период, когда государство даровало обществу часть экономических и социальных прав и свобод. Мое же детство началось в свободной стране, где общество добилось для себя еще и определенных политических прав. Это был второй этап трансформации государства.
Все это происходило на моих глазах. Я рос вместе со своей страной. В год, когда я пошел в первый класс, страна погрузилась в предвыборную борьбу за пост президента новой России. А через два года пришел август 98-го: в стране случился жесткий экономический кризис.
С началом нового тысячелетия страна сильно изменилась. На фоне растущего благосостояния люди стали терять полученные в рамках демократизации свободы. Новый век ознаменовался централизацией и усилением роли государства: «построением вертикали власти» — так называли эту политику первые лица государства. Закончился второй этап демократического перехода. Итоги демократизации оказались не такими, какими их представляли себе люди в самом начале 90-х годов. Демократические институты, появившиеся за первое десятилетие, не
Трудно сказать, вырос ли я в свободной стране. Мир, который создавали для меня родители и близкие, был свободным. Свобода и ответственность были двумя взаимодополняющими ценностями, без которых невозможно сформировать цельную и креативную личность. Государство и общество, безусловно, накладывают серьезные ограничения на действия людей, но в конечном счете каждый человек делает свой выбор и только он решает, каким ему быть. И мне хочется верить, что я вырос в свободной, ответственной стране, несмотря на все негативные общественно-политические трансформации.
Ильсур Зиганшин, Казань
Для ответа на данный вопрос мне прежде всего необходимо понять, что значит «свободная» Россия. А как понять, что это такое, если до меня таковой еще не было, а была лишь «несвободная» Россия: феодальная, царская, советская, рабская, немытая Россия — какая угодно, только не «свободная». Соответственно, надо идти от обратного и отталкиваться от «несвободной» России.
Для меня символом прошлого России, несвободного прошлого, является чемоданчик. Маленький кожаный чемоданчик, в котором лежит все самое необходимое: белье, бритва, посуда, постельные принадлежности. А необходимо это на случай ареста. И как правило, чемоданчик этот стоял у двери квартиры людей думающих, рассуждающих, интеллигентных.
Могу сказать, что по-настоящему интеллигентных людей я видел не так уж много. Но и не так уж мало. А вот чемоданчиков с минимумом необходимых вещей на случай ареста я, к счастью, не видел никогда. Поэтому да, я вырос в свободной России.
Я вырос в стране, где было и есть много нищих. Я вырос в стране, где мама мне говорила возвращаться до темноты, потому что страшно. Я вырос в стране, где милиционера боятся больше, чем бандита. Вот в такой стране я вырос. Я вырос в свободной России.
Вспоминается мне пес Шарик из «Собачьего сердца», наевшийся от пуза и сравнивавший себя с бродячими и вольными собаками. «Да ну ее к черту, эту свободу, которую придумали несчастные демократы» — так рассуждает Шарик.
Но после Шарика всегда вспоминается Филипп Филиппович, который отстаивал свою свободу, который ценил ее. Для него свобода не превращалась в «разруху», а была добродетелью и порядком, при котором осматривают в смотровой, кушают в столовой, а в грязных калошах не ходят по мраморной лестнице и персидским коврам.
Свобода дается не всем, а только тем, кто достоин ее, только тем, кто сможет ее защитить.
Мои родители и вообще старшее поколение проявили мужество, достойное свободы и демократии, сказав «нет» режиму преступному, режиму, ни во что не ставящему основные права человека. Но потом оказалось, что кроме мужества в один момент нужно еще многое: терпение, трудолюбие, толерантность, тяга к знаниям и, главное, уважение к самим себе. А вот этого и не оказалось.
Это именно люди старшего поколения стали бандитами или «оборотнями в погонах» («термин», прошедший сквозь всю мою сознательную жизнь). Это именно люди старшего поколения поголовно давали взятки и брали их так же поголовно.
Свободная Россия оказалась не готова к свободе. Она хотела пепси и сникерсов, но не хотела работать. Каждый был «Шариком», хотел что-нибудь получить сверху от «хозяина». «О, это должно быть великий человек» — таковы мысли Шарика, и так же мыслили все, кто восхвалял лидеров в надежде получить еще кусочек «краковской», которой никак нельзя людей кормить.
И все эти «Шарики» так и не понимали, что «хозяин» кормит их не просто так. Думаю, что так и не поняли.
Но они подарили мне свободу. Правда, сразу же испугались ее и стали отнимать кусочек за кусочком. На всю жизнь запомню свое разочарование выборами (своих первых выборов я ждал с десяти лет). Нет моих кандидатов, как, впрочем, нет и моего голоса. И таких примеров множество. Везде я вижу двери, которые закрыты, и ключей к ним вроде связей и больших денег у меня нет.