Я заберу тебя себе

Очередной город и очередная глухая подворотня, где мне пришлось пережидать опасность, но сердце колотилось, как в первый раз.

– Вас здесь не хватало, – тихо прошипела я, осторожно выглядывая из укрытия.

На первый взгляд казалось, что парочка обитателей Верхнего царства давно растворилась в толпе праздношатающихся по торговым рядам людей. Но, прищурившись и на пару секунд перестав дышать, я заметила две светловолосые макушки, мелькнувшие на дальнем краю площади.

Заметили ли меня? Уф, хоть бы нет! Не узнают

ведь, но если дойдет до ушей деда, – опять! – то сидеть мне под замком.

Выдохнув и поправив капюшон курточки, я выбралась из переулка и поспешила прочь. Лучше не рисковать, вернуться обратно, но уходить порталом здесь – опасно. Заметят. И уже наверняка.

– Красавица, куда спешишь? – Идущий навстречу мужчина хищно перехватил меня за запястье и дернул на себя, вынуждая подступить почти вплотную. – Удели страждущему минутку.

Высокий, небрежно одетый, уже изрядно отяжелевший от возраста и обильности в еде. И разило от него так, что хотелось зажать нос пальцами.

– Страждущему? – опешила я, пытаясь вырваться, но незнакомец держал крепко.

– Конечно, – он улыбнулся и причмокнул, – давно такой прелестницы не видел.

Использовать силу не хотелось, но и торчать посреди улицы, привлекая внимание – тоже. Постаравшись не нервничать, широко улыбнулась мужчине и посмотрела ему в глаза. На секунду он застыл, а после сглотнул и, отпустив мою руку, спокойно пробормотал:

– Прости… обознался.

Я проводила незнакомца пристальным взглядом, а после осмотрелась, проверяя, как много мы привлекли любопытствующих. Несколько прохожих, видя, что интересное зрелище закончилось ничем, отвернулись сами, не требуя расходовать на себя магию.

– И так всегда, – пробормотала я, одергивая куртку, пониже натягивая капюшон и отступая в тень домов. – И почему для них моя внешность что-то особенное?

Пройдя еще несколько кварталов, я шагнула в очередную подворотню и прижалась к шершавой и не очень чистой стене. Несколько секунд на то, чтобы сосредоточиться и представить нужное место, – и вот я уже стою, прислонившись к высокому дубу в парке рядом с поместьем тетушки.

Теперь переходы давались мне проще, сказывались тренировки, но я все еще испытывала страх, опасаясь, что однажды зависну и запутаюсь, влипнув, как муха, в магическую паутину. Но не влипала, обходилось. Отделывалась дрожью в коленках и сбившимся, как после долгого бега дыханием.

– Скорее!

Сдернув куртку, я поспешила к дому, надеясь, что никто из слуг или сама тетя меня не заметят.

– Солин! – раздался позади требовательный окрик.

Зашипев от досады, я замерла и медленно обернулась, пытаясь придать всему своему виду побольше раскаяния.

– Тетя…

На меня смотрела высокая и очень красивая блондинка. Внешне тетя выглядела моей ровесницей, и будет выглядеть так еще много-много лет, пока не решит, что пора как-то изменить внешность. Мне в силу происхождения такое не подвластно.

– Со-лин, – по слогам, с отрывом произнесла Тариан и прошлась по мне оценивающим взглядом, – опять… Соль, я просила! Я же просила тебя!

Я поморщилась, тут же вспомнив, сколько раз Тариан и просила, и уговаривала, и требовала даже. Хорошо хоть деду не сдавала – и то хлеб. Но на сколько еще хватит тетю?

– Рано или поздно Алендор узнает, – предупредила тетя и, развернувшись, неторопливо пошла прочь.

Я с тоской посмотрела в спину тете и, перекинув куртку через плечо, поплелась к дому. Теперь уже поздно прятаться и можно войти через парадный вход.

Еще

раз оглянувшись и убедившись, что Тариан давно унеслась куда-то порталом, я опять вздохнула, пиная камешки аккуратной гравийной дорожки, причудливыми спиралями петлявшей среди высоких деревьев. Презрев замысловатое смешение цвета на многочисленных кольцах спиралей тропки, я хмуро прошагала напрямую, почти слыша в голове очередной выговор Тариан: «Нетерпеливая!»

Да, я нетерпеливая, импульсивная, требовательная, настырная, непокорная. А еще я полукровка.

Закрыв дверь в свои комнаты, найдя отдохновение от чинной серебристой отделки остального дома в теплой палитре зеленого и желтого, царившей в моих владениях, я медленно побрела в ванную, на ходу стаскивая одежду. На темно-серой куртке и коричневых брюках осело столько уличной пыли, что вещи казались одного цвета, а рубашка пропиталась потом и порвалась спереди там, где я зацепилась за гвоздь в заборе. С сомнением оглянувшись и оценив неприглядные блеклые тряпки моего наряда, я не без раздражения стащила носки и решительно переступила бортик большой ванны, устроенной у дальней стены. Через мгновение вода сама собой заструилась из крана, разбиваясь теплыми брызгами о пока прохладный камень. Щедро плеснув в воду из флакона с ароматным мылом, я блаженно вытянулась в полный рост.

Через несколько минут с кожи была смыта пленка пота и пыли, а еще через десять я смогла выполоскать из волос песок.

Слив воду, я набрала еще одну ванну, но теперь опустила в шипящую и быстро исчезающую пену плоский кругляш из трав и масел – по ванной комнате тут же поплыл сильный аромат лаванды. Замурлыкав, как довольная кошка, я подтянула колени и замерла в центре маленького теплого озера, позволив себе умиротворенно парить на волнах любимого запаха – маленькая передышка перед тем, как вновь предстать пред очи тете, но уже в подобающем виде.

Выбравшись из воды, я взяла полотенце и задумчиво уставилась на собственное отражение в полированном граните стены. Не нужно оборачиваться и смотреть в зеркало, я и так знаю собственное тело до мельчайших подробностей. Именно оно мое наследие и мое проклятие.

– И мне с этим жить.

Судьба не отмеряет небрежно, дарует столько, сколько сможешь нести, но у этой негодницы своеобразное чувство юмора.

Моя мать, дочь Повелителя эллов, верная жена и мать лишь однажды позволила себе мимолетную слабость. И с тех пор плод этой слабости в виде меня мозолит ей глаза. А еще отчиму, которого язык не повернется назвать отцом. Он, впервые меня увидев, едва не убил, а ведь я была младенцем. Но я никогда не осуждала Мелиуса ни за тот раз, ни за его пренебрежение в дальнейшем. Все же тяжело чистокровному эллу из благороднейшей семьи принять то, что его супруга, не менее чистокровная элла из правящей династии, уступит собственным желаниям настолько, что решится на измену. И с кем? С человеком!

Хуже всего было то, что после пятерых сыновей Мелиус очень ждал дочь… И дождался! Но сложно убедить светлокожего, светловолосого и светлоглазого папашу, что его такая же светлая во всех внешних признаках жена именно от него родит… меня.

В отражении я видела довольно высокую девушку с темными волосами. Сейчас с волос на плиточный пол струями стекала вода, и они смотрелись неприглядной черной массой, но я знала, как они отливают рубиновыми искрами на солнце и сами собой завиваются в легкие кольца на кончиках, когда высохнут. Поморщившись, я скрутила волосы в жгут и отжала, а после принялась наскоро вытирать тело.