Я заберу твой Дар. Долг

Барс И.

От этих беспрерывных бестолковых действий, не приносящих никаких результатов, от недосыпа, неизвестности и напряжения, я пребывал словно в бесконечном дурмане. Меня злили чужие мысли. Как же я возненавидел свой Дар Слышащего! Ведь все вокруг были в курсе трагедии в моей жизни. Что может быть хуже потери лимгары для вайгара? Тем более для вайгара Видящего? Предпочтительнее была бы даже смерть. И все искренне так считали. В своих мыслях они жалели меня. Не знаю, что может быть отвратительнее этой смрадной жалости, что воняла отчаяньем и безысходностью. Первое время я даже срывался, пытаясь выдавить скользкое сочувствие из чужих голов страхом или ненавистью.

Особенно доставалось вайгарам, ведь им достаточно было лишь мельком представить, что бы они ощутили, случись с их лимгарами нечто подобное, как их сердца наполнялись искренним состраданием ко мне – бедному. Я не мог этого терпеть. Наказывал их за эти мысли и чувства. Но они начинали жалеть меня еще сильнее. Когда, после несчастного случая с вайгаром Икросом, чуть не лишившегося жизни по моей вине, я, наконец, понял, что бороться с этим бессмысленно, просто стал избегать всех, кто знал меня, и запрещал себе реагировать на чужие мысли.

За два последующих года мне настолько удалось навостриться в безразличии, что многим казалось, будто Видящий Паргна вновь обрел свою легендарную выдержку. Единственное, что выдавало меня – маниакальная помощь аармонам по воссозданию их Арки Света.

Три года потребовалось, чтобы собрать четыре с лишним тысячи самых разных драгоценных и не очень камней. Мало того, что они должны были быть высокой чистоты и разного возраста, так еще и определенного размера. И вот, все крайхровы минералы собраны в хрустале какого-то Санталития, кроме одного камешка. Черного невзрачного кусочка, который попал на Харн с кометой или другой звездной ерундой, и без которого гигантская Арка была просто аляпистым куском… стекла!

Аармоны перелопачивали все свои архивы, перетрясли закрома и возможных владельцев клятого камня, но найти его так и не удавалось. Я видел рисунки, внимательно читал описание этого минерала и постоянно искал, искал, искал. Тщетно. Куда мог исчезнуть огромный камень? Не растворился же и не растаял? Возможно, у кого-то он передавался из поколения в поколение, как «небесный камень» или нечто вроде того. Я прошелся по всем домам близ падения метеорита, на месте которого разросся риал Вентус. Мне показывали разные черные осколки, однако все они были чем угодно, только не нужным минералом.

Тоже самое ожидало меня и в соседних риалах. Благо, поисками занимался не только я. Аармоны бросили все свои силы, дабы найти последний элемент для Арки. Три года… Успехов в поиске белой нити в горе белых перьев пока не было. И самое страшное, что эта самая нить возможно и вовсе не пряталась в горе. Мне оставалось лишь ждать, временами срываясь на самостоятельные поиски, когда ожидание начинало убивать.

Я вернулся с дозора Стены и сразу прошел в Зал Советов. Минуя длинный стол, сел во главе, чувствуя за спиной тепло от огромного камина. В дверном проеме появилась и быстро исчезла полная фигура Ниисы. В ее голове промелькнуло, что «вайгар вернулся и ему немедленно нужно принести горячей еды». Дева побежала на кухню. Пока по замку разносились глухие удары посуды, я лениво размышлял о Стене, стараясь гнать от себя мысли об Ариадне. Ничего не менялось. Сотни грайдеров и десятки аармонов вот уже три года несут круглосуточные вахты, наблюдая за изменениями источающей невыносимый жар преградой. Но в том-то и проблема, что никаких изменений не наблюдалось. Четверо оставшихся в живых Видящих, включая меня, каких-либо перемен с обратной стороны тоже не видели. Там по-прежнему курсировали визромы. Вроде бы даже численность их оставалась прежней. Но здесь мы вполне могли ошибаться.

В

Зал вернулась Нииса, неся широкий круглый поднос с серебряными вензелями. Она споро выставила передо мной три тарелки с мясным наваристым супом, жарким из оленины и нарезку из разносолового мяса. Рядом примостился небольшой кувшин с прохладной водой и глубоким стаканом, вырезанном из бивня горнобуя. Завершила этот натюрморт небольшая плетенка с хлебом. Дождавшись, когда дева поклонится и покинет Зал, я, без особого энтузиазма, принялся есть.

Еда не вызывала во мне ни удовольствия, ни иных чувств. Она воспринималась не более чем необходимость для поддержания жизни и энергии для поиска камня.

Я приступил к жаркому, когда услышал, как тяжелые двери замка отворились, а по полу раздались гулкие шаги, приближающиеся к Залу. До ноздрей добрался знакомый запах Интара. Так что, когда он вошел в полукруглую арку, я заковал свой разум в уже привычное безразличие.

– Мир твоему дому, брат мой, – зычно поздоровался вайгар Чиндара, без приглашения отодвигая ближайший ко мне стул и усаживаясь за столом.

– Светлых тебе помыслов в доме моем, брат, – равнодушно отозвался я, продолжая трапезу.

Думал Интар быстро, суетливо. В его голове проскальзывали лишь обрывки фраз, не несущие особого смысла. Я так устал, что расшифровывать их не желал, ведь куски мыслей касались лимгары, Арки, Стены, моего внешнего вида. Ничего нового и интересного.

Боковым зрением я видел, как брат буравит меня взглядом, явно вынуждая посмотреть на него. Молчание затягивалось. Откинувшись на высокую спинку стула, Интар барабанил пальцами по лакированной столешнице. Тяжело вздохнув, я всё же перевел на него равнодушный взор.

– У меня сын родился, – без особых изменений в голосе объявил он, но в мыслях его пролетела масса бессвязных восторженных слов от имени Дирс до «будущий вайгар».

Как ни странно, эта новость вызвала у меня довольно смешанные эмоции. То, что лимгара брата носила под сердцем дитя, мне известно не было, поэтому первое чувство – удивление. К нему примешалась очень спокойная – радость. А следом, их затмило нечто темное и бездонное – пустота. Будь Ариадна со мной, у нас тоже уже мог бы родиться сын.

– Поздравляю, Интар. Пусть он будет здоров и крепок, а Зверь его вберет самые славные Дары, – подняв стакан с водой, спокойно произнес я положенное среди вайгаров пожелание.

И хоть оно и прозвучало довольно сухо, поздравления шли от сердца.

– Да поможет ему Цайнар, – с улыбкой кивнул Интар. – Мы дали ему имя Дирсар. Я хотел сообщить тебе эту новость лично.

– Благодарю, Интар.

После этого повисло молчание. Я был слишком вымотан и утомлен, чтобы поддерживать не то что беседу, а даже ее видимость, несмотря на прекрасную для рода Драйграмэн новость. В голове стоял туман. Не уверен, что происходящее не плод моего воображения.

– Есть изменения в Стене? – решил побороться за вялый диалог Интар.

– Нет.

– А с Аркой? – осторожно поинтересовался он, опасаясь моей реакции.

– Нет.

– Рэйгар, ты уверен, что есть смысл в поиске этого камня?

– Да.

Интар замолчал, неуютно поерзав на стуле.

– Рэйгар, меня… огорчает твое состояние. Я поговорил с Софи… Ариадна ей говорила, что она не успокоится, пока не вернется домой – на Землю. Эта дева оказалась очень хитра. Ты не думал, что она действительно всё продумала с самого начала и просто воплотила свой план в жизнь? На Земле у нее был какой-то мужчина… Возможно, она уже давно с ним, а ты…