Я захватываю замок

Смит Доуди

В холле я забрала окорок, скромно прикрыв его странной накидкой-бурнусом, одолженной мне Топаз. Удобная штука, пришлась очень кстати.

Братья Коттоны проводили нас до машины и пообещали заглянуть в замок после возвращения из Лондона, куда они уезжали днем позже на две недели.

Итак, званый ужин закончился.

— Великий боже, Кассандра, где ты это раздобыла? — удивился отец, заметив у меня в руках окорок.

Я все ему рассказала. Объяснила, что прятала угощение, опасаясь, как бы меня не заставили вернуть

подарок.

— Вернуть? Да ты с ума сошла!

Он взял окорок и попытался прикинуть, сколько он весит, да и мы все начали гадать. Пустая трата времени, конечно, — весов-то нет.

— Ты нянчишь его, как младенца, — рассмеялся отец, когда окорок снова оказался у меня.

Я ответила, что ни одному младенцу в мире так не радовались, как мы окороку.

Все вдруг умолкли, вспомнив о шофере.

Даже дома мы не бросились наперебой обмениваться впечатлениями: каждому будто хотелось тихонько подумать о своем. Мне — точно.

Едва мы с Роуз погасили свет, я погрузились в мысли. Спать не тянуло. Я перебирала в уме события вечера. В воспоминаниях все казалось еще чудеснее… Кроме сцены в кухне, когда миссис Фокс-Коттон попросила Стивена позировать. Интересно, почему меня это разъярило? Почему бы ему не поработать два-три часа за пять гиней? Пять гиней — огромная сумма. Ничего ужасного не произошло: фотограф имеет право приглашать натурщиков. Я пришла к выводу, что веду себя неразумно. И все же злилась.

Роуз тем временем спрыгнула с кровати под балдахином и, открыв окно шире, уселась на подоконник.

— Не спится? — спросила я.

Она ответила, что не пыталась уснуть. Наверное, тоже вспоминала веселье в Скоутни. Вот бы обменяться впечатлениями и заново пережить минувший вечер вместе!

Я пересела к ней на подоконник. В густой ночной тьме глаза различали лишь силуэт сестры.

— Жаль, что я так мало знаю о мужчинах… — неожиданно сказала она.

— Почему? — негромко поинтересовалась я в надежде вызвать Роуз на разговор.

Она долго молчала, словно не собираясь отвечать на мой вопрос. А потом прорвало.

— Я нравлюсь Саймону. Я уверена! Но ему наверняка нравились многие девушки. Это не значит, что он непременно сделает предложение. Если б я знала, как правильно себя вести!

— Роуз, а ты задумывалась, что такое брак? — отозвалась я.

— Да, как раз сегодня вечером. Когда смотрела на Саймона, сравнивая его с портретом. И вдруг представила себя с ним… в одной кровати…

— Ну, ты выбрала момент! — прыснула я. — Кстати, я заметила, что твои мысли бродят непонятно где. И как?..

— М-м-м… странно, конечно. Но терпимо.

— Роуз, это из-за денег?

— Не уверена, — задумчиво ответила она. — Если честно, я не… Я сама себя не понимаю. Нравиться мужчинам — это так приятно, так будоражит. Это… Впрочем, тебе не понять.

— Ну почему же? — Я собралась рассказать ей о Стивене, но сестра

вновь заговорила.

— Он мне нравится. Правда. Такой обходительный… С ним я впервые почувствовала, будто что-то значу. Он привлекателен, согласна? По-своему, конечно. Ну, глаза хороши. Осталось к бороде привыкнуть…

— Может, выберешь Нейла? Он добрый, и лицо симпатичное, безо всякой растительности.

— Нейла?! — пренебрежительно фыркнула Роуз (похоже, он взбесил ее куда больше, чем мне показалось). — Нет уж, бери его себе.

Именно тогда эта мысль впервые и пришла мне в голову. Не всерьез, разумеется! Хотя… пожалуй, стоило на досуге обдумать возможные перспективы.

— Вот бы уговорить Саймона побриться! — продолжала сестра. — Впрочем, какая разница? — В ее голосе зазвенели металлические нотки. — Я бы вышла за него, даже если бы ненавидела лютой ненавистью. Кассандра, тебе встречалось что-нибудь столь же прекрасное, как ванная миссис Коттон?

— Уйма всего! — твердо сказала я. — Даже самая распрекрасная ванная в мире не стоит брака с ненавистным бородачом.

— Почему ненавистным? Говорю же: он мне нравится. Я почти…

Умолкнув на полуслове, она вернулась в кровать.

— Возможно, ты определишься с чувствами, когда он тебя поцелует, — предположила я.

— Не могу же я поцеловаться с ним прежде, чем он сделает предложение, — решительно сказала Роуз. — Иначе он его вообще не сделает. Уж это я знаю!

Как она все-таки старомодна в таких делах! Однако свое мнение я оставила при себе.

— Тогда я помолюсь, чтобы ты влюбилась в него по-настоящему, а он — в тебя.

— Я тоже. — Роуз спрыгнула с кровати.

Мы горячо помолились, причем сестра молилась намного дольше меня; я уже укладывалась спать, а она все стояла на коленях.

— Роуз, ложись, — не выдержала я. — Сама же знаешь, довольно упомянуть главное. Долго молиться — все равно, что канючить.

Вертелись мы, наверное, полночи. Я пыталась придумать ободряющую реплику от лица мисс Блоссом, но на ум ничего не шло. За окном заухала сова. Я представила летающую над темными полями птицу и немного успокоилась — пока не вспомнила, что совы охотятся на мышей. Я люблю сов. Жаль, Господь не создал их вегетарианками.

Роуз сидела на постели, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Не тряси кровать. Сломаешь последние пружины, — заметила я.

Однако она продолжала качаться.

Я тщетно пыталась задремать. Часы на годсендской церкви пробили два; вскоре послышалось ровное, спокойное дыхание Роуз.

Следом уснула и я. 

IX

Описание званого ужина в Скоутни заняло у меня три дня. Я специально не отмечала разрывы: хотелось, чтобы тот вечер уместился в одну главу. Жизнь стала такой увлекательной! Дневник теперь похож на роман.