Я зарекалась любить
Шрифт:
Я поставила кружку на стол, подошла и обняла его. Он был теплым, мышцы твердыми, а его сердце быстро стучало. Я подняла голову и посмотрела ему в глаза.
– Ты настоящий друг.
Он аккуратно обнял меня в ответ, и легкая улыбка показалась на его лице, но добрые глаза отражали лишь бесконечную таинственную печаль.
========== Глава 24 ==========
После того, как Боря ушел, я взяла любимую кружку и отправилась на диван в гостиную. Мой друг предусмотрительно аккуратно сложил одеяло и подушки в большую пышную стопку, на которую я и облокотилась, открывая ноутбук и проверяя почту. Плакать
– Привет! – от прежней страдалицы в ее лице не осталось и следа.
– Что с тобой?
Улыбка тут же сползла с ее лица, когда она увидела мой жалкий вид. Не сумев произнести ни слова, я лишь уткнулась носом в колени и заплакала.
– Да что случилось?! – требовательно спросила Кира, бросая сумку в коридоре и быстрым шагом направляясь ко мне. – Умер кто-нибудь?
Я отрицательно покачала головой. Кира выдохнула, села рядом и начала гладить меня по голове.
– Ну, все остальное можно пережить. Давай, рассказывай!
Я рассказала ей все в подробностях: как жила эти две недели без нее, какие проблемы были на работе, как каталась на коньках с Борей и встретила там Ивана, про отчет, про последний разговор с Иваном, как заболела, и как за мной ухаживал Боря.
– А почему мне не позвонила? – Кира начала возмущаться, но оценив мой несчастный вид, замолчала. Потом Кира засыпала меня вопросами: - Ты же говорила, что ненавидишь его, ты же зарекалась влюбляться?
– Говорила. Я его и сейчас периодически ненавижу. И зарекалась! Что мне теперь делать? Мне же с ним работать! Может, мне уволиться? – я подняла зареванное лицо и посмотрела на подругу.
– В середине этого твоего проекта? С ума сошла?! Он тебе сердце разбил, а ты хочешь еще и работу из-за него потерять! У тебя есть две недели на адаптацию. Пока его не будет, придешь в себя, – Кира перевела взгляд с меня на окно и протянула задумчиво: - Да… Любовь зла…
– А ты как? – опомнилась я, - веселая…
– Мне Олег позвонил… просил прощения, что давил на меня, предложил начать все сначала, – Кира пожала плечами.
– Ну, я и согласилась.
Я, как могла, улыбнулась и снова опустила лицо в прижатые к груди колени.
– Прости меня, ты тут страдаешь, а я тебе о своем…
– Не говори ерунды, - резко отозвалась я.
– Тебе не обязательно страдать за компанию.
– Давай посмотрим, что у нас есть в холодильнике! – Кира встала и направилась на кухню.
– Ого! Да ты ограбила супермаркет! – прокричала она мне.
– Это не я, это Боря, - ответила я и поплелась на кухню следом.
***
– Это он? – Боря держал фотографию в рамке, на которой были изображены я и Паша. Мы стояли в обнимку на Английской набережной на фоне Невы, ветер развевал мои волосы. Погода тогда была ветреная и прохладная для лета, на мне из одежды были только юбка с футболкой и джинсовая куртка. Обнимая, он пытался меня согреть. Тогда мне казалось, что я была счастлива.
Мы собирали вещи в моей старой квартире. Павла дома не было, поэтому я позволила Боре прийти мне на помощь - убраться отсюда хотелось как можно быстрее. Но это было не то чувство унижения и обиды, которые я испытывала в прошлое свое посещение. Сейчас мне хотелось сбежать, чтобы просто забыть, стереть из памяти эти
– Да, - равнодушно сказала я, - не понимаю, зачем он хранит это фото.
– Значит, надеется, что ты вернешься, - Боре я не рассказывала, что Паша приходил ко мне на работу, его проницательность меня сильно удивила.
– Я не вернусь, - сказала я и продолжила сбрасывать книги в картонные коробки.
Перебирая свое оставшееся незначительное имущество, я потеряла какой-либо интерес к своим пожиткам. Но мое воспитание никак не позволяло мне книги выбросить, поэтому я сложила их в коробки, будучи не до конца уверенной, что распакую их на новой квартире. Пока Боря спускал книги к машине, я быстро собрала оставшуюся обувь, верхнюю одежду, сноубордическое снаряжение и документы (аттестат, диплом и прочее). Оглядев последний раз свою прошлую жизнь, я вздохнула, бросила ключи в голубое стеклянное блюдце, которое стояло на высокой обувнице, и захлопнула за собой дверь. "Можно было бы написать записку", подумала я, но это было бы слишком пафосно в эту минуту. Тогда, достав из кармана телефон, я быстро настрочила смс, пока ждала лифт: "Вещи забрала. Ключи оставила на тумбочке. Прощай".
***
Рабочие дни спасительным образом действовали на меня. Я приходила как можно раньше, уходила последняя. Это значительно сокращало мое время на «поплакать», чему я была рада. Тяжело было уснуть, но даже если мне это удавалось, мне снова и снова снился он: его темно-синие опасные глаза, черные волосы, волевой подбородок. Временами казалось, я сходила с ума. Я никогда еще не была так одержима, никогда еще так не страдала. Когда-то казалось, что я любила одного человека, но теперь мои нынешние чувства не входили ни в какое сравнение с тем, что я испытывала когда-то к Павлу. День за днем я ждала, когда же, наконец, смогу хоть как-то избавиться от него, выбросить его из головы. Как можно что-то испытывать к человеку, заранее осознавая и даже предвкушая боль, которую он тебе принесет? Я не могла этого допустить. Но и не допуская этих отношений, облегчения я не испытывала. Работа – дом – слезы – сон – работа… и так по бесконечному кругу. Подобная цикличность заставляла меня забывать о днях, неделях и датах. В какой-то степени я теряла счет времени, иногда проверяя, сколько осталось до конца апреля.
Я осунулась и похудела. Есть меня не могла заставить даже Кира. Я потеряла один размер в одежде, после чего мне пришлось частично обновить гардероб. Темные круги под и без того большими глазами я уже даже не пыталась замазать косметикой. Я потеряла всякий интерес к жизни, с ужасом осознавая, что спасительные две недели подходят к концу, и рано или поздно мне придется с ним встретиться. И я должна это выдержать, я должна проработать с ним до конца его контракта, и тогда, возможно, я смогу получить от него свободу. Стереть его из памяти. Забыть.
– Детка, завтра корпоратив. Ты помнишь? – ко мне подошел Макс, и помог справиться с кофемашиной.
– Завтра уже пятница? – испуганно спросила я. Рука дрогнула, и я разлила обжигающий напиток на свою ладонь.
Быстро опустив стакан на стол, я схватила бумажные салфетки и начала промакивать капли. Резкая обжигающая боль не унималась. Останется ожог.
Теоретически две недели истекают в понедельник? Или в воскресенье? Приедет ли он на корпоратив? Или мне лучше подстраховаться и не идти? Никогда не любила подобные сборища. Смотреть, как твои коллеги веселятся в пьяном угаре, приглашая то спеть, то потанцевать, меня никогда не прельщало.