Я здесь, чтобы убивать
Шрифт:
На входе гости демонстрировали приглашение и наруч. Попасть внутрь можно было лишь с этими двумя свидетельствами. Случайных Убийц нанятые портье разворачивали у парадных дверей. Приглашения не были именными, хозяин не знал имён всех Убийц, либо делал вид, что не знал, потому кто-то мог проскользнуть внутрь по чужому приглашению. Хотя редкий Убийца подарит шанс разбогатеть кому-то другому.
Бесс вошёл в большой зал среди прочих. Многие двинулись к столам с закусками и выпивкой. Подносы с бокалами вина быстро пустели. Как будто толпу беспризорников допустили к полному холодильнику. Хотя не все Убийцы вели себя
Однако маски всё равно раскрепощали. Люди вели вполне непринуждённые беседы, даже искренне смеялись над чужими шутками. Поднимали тосты и чокались бокалами. Накануне все магазины парадной одежды и париков опустели. Это был почти что модный показ результата трудов ремесленников Орлиного холма.
Ласк вместе с сестрой объявились перед гостями примерно через полчаса после закрытия дверей. К тому моменту большинство успели набить свои желудки и разомлеть от вина. При появлении хозяина торжества все головы обратились к нему. Но в позах Убийц не читалось ни признательности, ни радости. Они глядели на Проклятого сшивателя презрительно и враждебно. Один его глаз сверкал коричневым вместо фиолетового, напоминая о предателе среди Убийц, что якшается с «паразитами».
В этом мире не было линз, но в маску Бесса были вставлены тёмные стёкла, что скрывали цвет глаз. Многие гости носили точно такие же, потому это не выглядело подозрительно.
Вопреки очевидному негативному отношению присутствующих, Ласк проявил радушие и улыбался, делая широкие жесты руками. Он объявил, что в этом году целых трое Убийц смогут выиграть монеты-черепа. Три значительных приза в сто, триста и пятьсот золотых монет блестели в сундуках, что вынесли слуги на всеобщее обозрение.
Ласк намеревался устроить обычную лотерею с вычёркиванием чисел на билетах для третьего приза и состязание для второго. Чтобы выйти главным победителем предстояло дать ответ на специально придуманную загадку.
– В чём суть состязания?
– поинтересовался кто-то в толпе после объявления.
Ласк улыбнулся ещё шире:
– Триста монет черепа получит Убийца, что отыщет среди приглашённых владельца моего второго глаза, - он указал на карюю радужку.
– Условия таковы. Срывать маску можно только публично на этом самом месте. Всего одна попытка выбора. Если маска будет снята раньше, победа не засчитывается, как и если личность этого человека будет раскрыта ещё каким-либо иным образом. Тогда награда не достанется никому.
– С чего этому Убийце выходить на показ перед всеми?
– недоверчиво спросил другой гость.
– Ни с чего, - безмятежно согласился Ласк.
– Но вы обязательно найдёте способ его убедить, не так ли?
Бесс, впервые слышавший об условиях состязания, хмыкнул. Ласк был в своём репертуаре. Ему нравилось шоу и наблюдать за действиями Бесса в затруднительных ситуациях. Хотя ничто не мешало тому снять маску прямо сейчас у всех на виду, лишив Убийц шанса на приз.
Гости переглянулись, выискивая в стоящих рядом мужчин,
И, наконец, слуги вынесли крупную табличку с начертанной на ней загадкой:
«Он жил в неведении сто лет.
Когда очнулся, то ослеп
От зла, разрухи и от бед.
О ком идёт речь в стихотворении?»
Победителем становился первый ответивший верно. Количество попыток не ограничивалось. Ответы следовало говорить на ухо слуге, стоящему возле таблички с загадкой.
Кто-то неподалёку от Бесса недовольно выругался под нос. Загадка и впрямь выглядел неразрешимой. Пока Убийцы пытались определиться с дальнейшими действиями, дворецкий пригласил желающих сыграть в лотерею в соседний зал. Ушла примерно треть присутствующих. Остальные либо не считали сто золотых значимой суммой, либо не верили в свою удачливость. Хотя всегда оставалась возможность выкрасть чужую награду, при этом убив победителя. За пределами поместья вступали в силу прежние законы.
Бесс и сам не знал ответа на загадку. Хотя гостеприимный Ласк намекнул, что ответ может быть записан в укромных тёмных углах дома. Тем самым он подготовил почву для охоты Бесса, независимо от того, была ли подсказка правдивой. В итоге Убийцы благополучно разбрелись по зданию. Им были доступны любые незапертые комнаты, но не во всех из них горел свет.
Бесс чувствовал напряжение в ноющих от нервов мышцах. Осталось два убийства до выплаты долга. Он должен был совершить, как минимум, четыре, при этом убив троих почти одновременно.
– Клянусь, сшиватель нас всех разводит, - услышал Бесс чей-то голос в коридоре и затаился за поворотом.
– Почему бы нам просто не украсть золото?
– Украсть?
– скептически отозвался второй голос (женский).
– Разозли кого-то из Савитусов и все Убийцы на холме будут знать, где ты живёшь, каким оружием владеешь и сколько раз умирал. Это всё равно что прописать себе смертный приговор. Поэтому играй по его правилам или убирайся. Хотя, если так неймётся, могу потом принести цветы на твою последнюю могилку.
Ответа на это Бесс не услышал, потому что парочка удалилась. Однако теперь ему стало любопытно, кому хватило спеси пленить Ласка и был ли этот человек до сих пор жив?
Время утекало, пока он бродил по дому, надеясь застать какого-нибудь заплутавшего одиночку вдали от любых свидетелей. Но Бессу не везло. Убийцы словно нарочно ходили группами. Это было умно и во многом ожидаемо. И всё же Бесса удивило такое последовательное поведение. Выходило, что лишь он и гулял один, только осознал это слишком поздно.
– Прости, но мне определённо нужно это золото, - прозвучал за спиной голос Женевьевы (он обернулся).
– Так разоделся и подумал, что я тебя не узнаю?
Арлан стоял с другой стороны, явно играя роль сообщника. Убегать и сопротивляться не было никакого смысла.
– Тебе же лучше, если это буду я, - заметила она.
– Не придётся терпеть навязчивость незнакомцев.
– Хорошо, - согласился Бесс.
– И даже не попытаешься снять маску?
– удивился Арлан.
– Мне не жаль чужого золота для моего Учителя, - ответил Бесс, выдерживая пытливый взгляд Женевьевы.