Я – живой!

Иванова Марина Ивановна

– Афанасий, придешь на танцы? – крикнула вдогонку Любка – секретарша. Она у директора работала в хуторском совете.

Афанасий посмотрел на Машу, засмеялся, по лицу

понял, что хочется ей на танцы. Но по какой – то причине она туда не ходит? Все же дом родной, хоть и бывший.

– Приду, что ж не прийти со всеми повидаться.

Он сильнее прижал Машину руку к себе, дал понять, что с нею пойдет. Маша улыбнулась, впервые близко посмотрела ему в глаза. Она не увидела зрачков, испугалась. До такой степени у него были темные глаза. Уголь, а не цвет. Маша даже зажмурилась. До чего красивые. Разрез глаз, как у девушек с накрашенными стрелками. Ресницы загнутые длинные, будто наклеенные. Красивый какой Афанасий Сергеевич. Маша его только так называла. По –отчеству, как старшего товарища. А на танцы ей давно хотелось. Но она знала, что девушки на хуторе ее недолюбливали. Может быть, боялись, что заколдует. Может быть, просто

завидовали. Может, не нравилась. А ведь никогда не с кем не сплетничала. Всегда молчала, когда ругали, не оправдывалась, не защищалась. Под клубом со стороны сада всегда стояла по вечерам. Ведь это все – таки дом родной. Ей очень хотелось туда попасть и в тоже время было страшно увидеть, что с ним случилось.

– Ну что, идем на танцы, невеста? – улыбнулся Афанасий.

Маша махнула головой, впервые улыбнулась, глядя Афанасию в глаза. От этого Афанасий почему – то схватил Машу на руки, закружил, она в голос рассмеялась. Даже не заметила, что он привел ее к своему дому под скалой. Когда опустил, близко прижался. Маша не отстранилась, подняла глаза, они долго стояла молча, рассматривая друг друга. Первым очнулся Афанасий, он показал на дом.

– Тебе нравится? – спросил он.

– Да, хороший, по – хозяйски сложенный, – похвалила Маша, поднимая большой палец руки вверх.

Конец ознакомительного фрагмента.