Я живу в счастье! Книга 1
Шрифт:
Валерия недоуменно подняла брови. Объединить три отдела в один, учитывая различные компьютерные программы, учетность, клиентскую базу, означало зарубить все дело. Но, сейчас ее волновало больше другое – зачем шеф пригласил ее к себе?
То, что она услышала, конечно, было неприятной новостью, особенно накануне новогодних дней, но эту информацию ей мог сказать зам или ее руководитель отдела. Она же была рядовым сотрудником, которому полагалось знать лишь то, что полагалось, а все коммерческие тайны знало лишь руководство.
Впрочем, очередное сокращение штатов, –
И коллектив, уменьшенный втрое после очередного сокращения, взвалил на себя ту работу, которую полагалось выполнять уволенным сотрудникам, и без особого энтузиазма, но успокоенный обещаниями своих руководителей, что сокращений больше не предвидится, заработал слаженно и монотонно, кропотливо выполняя ежедневные обязанности.
Валерия, тоже до этого находящаяся в тревоге, что может потерять работу, расслабилась и спокойно принялась готовить годовые отчеты, звонить своим оптовым клиентам, поздравлять их с наступающими праздниками и сообщать о новогодних скидках, сбрасывать по почте файлы с прейскурантами, продлять договоры о сотрудничестве, заключать новые сделки, принимать заказы на уже на февральские праздники.…
В общем, она занялась своей работой, которая если и не приносила большого удовольствия, зато давала стабильный ежемесячный доход, позволяющий ей снимать довольно приличную однокомнатную квартиру, оплачивать коммунальные платежи без задержек, покупать хорошую одежду и иногда, когда позволяло время, ходить в театры, на концерты и ездить ежегодно в отпуск на черноморское побережье.
И вот, теперь, сидя в кабинете геншефа (так рядовые сотрудники называли между собой генерального директора), слушая его монотонную речь, Валерия искренне не понимала, зачем и к чему она здесь находится?
И шеф, словно услышав ее немой вопрос, вдруг сказал:
– А знаете, Валерия Юрьевна, почему я все это вам говорю?
И, не дожидаясь ответа, продолжил:
– А говорю я это вам потому, что при всем моем уважении к вам, Валерия Юрьевна, нам с вами придется расстаться, как ни горько мне это вам сообщать!
– Что? – переспросила Валерия, не веря своим ушам.
Она весь год тряслась от страха быть уволенной, и вот теперь, когда она только успокоилась, эта новость сразила ее наповал!
– Да, да, милая Валерия Юрьевна! К сожалению, должен вам сообщить, что вы и еще несколько человек попали под новую волну сокращений. И, хотя положено предупреждать об этом заранее, так сказать, за три месяца, но обстоятельства сейчас таковы, что трех месяцев у нас в запасе нет, а есть всего две недели. Нет, нет, вы не волнуйтесь, до конца года, то есть по тридцать первое декабря включительно, вы доработаете, как положено, все, что вам полагается при расчете, компенсацию в размере трех месячных окладов получите в бухгалтерии. Но в новом году вы у нас уже не работаете. Увы, Валерия Юрьевна, как говорят французы «се ля ви», чтобы там не означала эта фраза!
– Это жизнь! – пробормотала Валерия, еще не пришедшая
– Что? – переспросил он.
– Фраза с французского переводится «это жизнь или такова жизнь» – ответила Валерия, начинающая приходить в себя.
– А, я и забыл, что вы у нас на французском говорите! – сказал генеральный директор.
Он был доволен тем, что его подчиненная спокойно восприняла известие и не зашлась в истерике, не стала давить на жалость рассказами о детях, оставшихся голодными, о больных родителях, о купленных в кредит квартирах и автомобилях.…
Всего этого он наслушался вдоволь, когда уволенные сотрудники пробивались к нему в кабинет, хотя неприступная Изабо всеми силами препятствовала их вторжению. Раза два пришлось даже вызывать охрану.
Но, похоже, сегодня обойдется без слез и сердечных капель. Хотя, на всякий случай, он попросил Изабеллу приготовить аптечку. Кто знает, как поведет себя женщина при таком известии?! Но, кажется, обошлось!
Шеф облегченно вздохнул и только собрался сказать очередную утешающую фразу (за месяцы сокращений он научился их говорить легко, хотя, если честно признаться самому себе, то в глаза людям смотреть было стыдно, и кошки на душе скребли), как вдруг Валерия спросила:
– Сергей Васильевич, а почему вы сами мне об этом говорите? Почему не Аркадий Олегович? Он же мой руководитель отдела. В конце концов, у вас есть зам по кадрам.
– Ну, понимаете, Валерия Юрьевна… – замялся вдруг шеф. – Александр Семенович, мой зам по кадрам, сейчас в отъезде. А Аркадий Олегович.… Ну, он человек у нас с тонкой натурой, не любит этих щепетильных дел, попросил, чтобы я взял эту миссию на себя.
– Какую миссию? – не поняла Валерия.
– Миссию сообщить вам эту неприятную новость.
– А… умыл руки, так сказать, – съязвила Валерия.
Ее охватила злость на этого откормленного холеного мужика, который, не глядя ей в глаза, сообщил, что вся ее налаженная жизнь рухнула сейчас в этом кабинете!
– Нет, что вы! Вы меня неправильно поняли! Поскольку Александр Семенович в отъезде, то по вашему отделу мы с Аркадием Олеговичем лично обсуждали каждую кандидатуру на сокращение. И когда дошли до вас, то он сказал, что даже если бы в отделе остался только один человек, то этим человеком были вы. Что он ни за что вас не уволит, что вы самый лучший и опытный специалист, что вы ни разу не опоздали на работу, не прогуливали, что к вам нет никаких замечаний по поводу работы, что клиенты вами довольны, что сотрудники вас уважают! Я даже растерялся от такой характеристики!
– Ну, надо же, какие дифирамбы от руководства! – вновь съязвила Валерия.
Ее глаза вспыхивали сердитыми огоньками, но казалось, Сергей Васильевич их не замечал.
– И что же вы такого ценного работника увольняете?
Шеф развел руками:
– Все дело в том, что такой ценный сотрудник подходит под все критерии сокращения – возраст, образование, стаж, ну… и так далее.
– Ах, вот оно что! – продолжала зло иронизировать Валерия, чувствуя, как слезы начинают подступать к глазам.