Я знаю, кто меня убил

Володарская Ольга Анатольевна

– По-моему, нет. Он мог годами не снимать суммы с вкладов. И если деньги обесценивались, Эрнест даже не расстраивался.

– Ценности в доме были?

Какие-то да! И он, Паша, должен их унаследовать! Поди знай, что это…

– Короче, иди, осматривай квартиру, – подытожил Улыбкин. – А то мотива нет.

Паша поплелся в кабинет, начал выдвигать ящики

– А это кто? – спросил собирающий покинуть квартиру Михалыч. И кивнул на афишу, с которой улыбалась Мария Лавинская. Эрнест афишу в рамку заключил и повесил над своим столом. – Эта дамочка здесь повсюду.

– Любовь профессора Субботина.

– В артистку втюрился? Бывает.

– Да.

Но они знакомы с детства. Она местная, Мария Лавинская, звезда оперетты. Может, слышали?

– Не-а. Но хороша, чертовка.

Михалыч удалился. А Паша сменил дислокацию: переместился в спальню Эрнеста. На кровати все еще лежал альбом с фотографиями, которые они вместе рассматривали три часа назад. Пусть это будет последним воспоминанием, связанным с Эрнестом. Не то, где он харкает кровью… Это!

– Поплачь, – услышал Паша голос следователя. Он не заметил, как тот подошел. И как у самого слезы покатились по лицу.

Улыбкин присел рядом, похлопал по плечу.

– Мы уезжаем. Может, тебя подбросить куда? – Паша мотнул головой и вытер влажное лицо рукавом толстовки. – Останешься тут? – Он кивнул. Альбом сложил и прижал к груди.

– Не страшно?

– Странно, нет.

– После того, что тебе пришлось пережить в детстве?

– Может, именно поэтому? Я провел несколько часов в доме, где остывали трупы моих родителей. А сейчас я тут один.

– К соседке сверху поднимись. У нее останься. Она девка нормальная, и квартира у нее большая.

– Нет, я лягу тут. На кровати Эрнеста.

Паша опустился на подушку. В одежде, с фотоальбомом в руках.

– Захлопните дверь, хорошо? Так устал…

И мгновенно уснул.

Часть вторая

Прошлое

Глава 1

Сначала их было двое – Физик и Лирик. Мальчишки жили в одной коммуналке и учились в параллельных классах. Первого звали Сеней, второго Гурамом. Сеня родился в Энске, а Гурам переехал из Армении в возрасте шести лет. Худой, смуглый, губастый пацан с копной смоляных кудрей был тут же прозван Папуасом. Над ним издевалась соседская детвора. И не только белобрысая, конопатая, светлоглазая. Цыганята тоже дразнили. Они пусть внешне и не особо отличались от Гурама, но были бойкими, драчливыми, а Папуас – тихим, воспитанным, всегда аккуратно одетым. Он не гонял в футбол, не лазил по подвалам, не стрелял из рогатки… Он читал! Выходил во двор с книжкой и усаживался на скамейку под окнами квартиры. Из них за ним приглядывала бабушка и гоняла местное хулиганье.

Гурам сначала плохо говорил по-русски, но вскоре научился. Овладел языком лучше детей аборигенов. Думал, к нему станут добрее, ан нет.

Сеня верховодил местной шпаной. Бывало, подтрунивал над Гурамом, но беззлобно. Отец, который работал боцманом на барже, наказал никогда не обижать тех, кто физически слабее. И девочек, даже если они вдвое крупнее. Он был хорошим мужиком, правильным, жаль, пил много и из-за этого погиб – выпал за борт и утонул.

…То был предпоследний день лета. Послезавтра в школу, первый раз в первый класс. Сеня категорически не желал учиться, потому что не умел ни читать, ни считать, ни даже писать свое имя. Не до глупостей ему! Он был командиром в игре «казаки-разбойники» и прогулял все подготовительные занятия. Поэтому решил сбежать к бабушке в область и поселиться в ее сарае. Авось не сразу найдут и в этом случае отдадут в школу на следующий год. Он собрал мешок с едой и водой, сел на свой раздрызганный велик и отправился в путь. Цепь слетела метров через триста. Сеня

принялся с нею возиться, когда увидел Гурама и цыганенка Ваську. Последний бил Папуаса ногами. А тот вместо того, чтобы дать сдачи, прижимал что-то к своей груди и бормотал:

– Не трогай его, не трогай…

Его… Не меня!

И тут Сеня увидел, что Гурам держит котенка. У того на белой мордочке было красное пятно. Кровавое, судя по всему. Во дворе поговаривали, что Васька живодер, но никто не видел, как он мучает животных. Папуас, судя по всему, увидел. И встал на защиту котейки.

– Ах ты гнида! – вскричал Сеня и кинулся на Ваську. – Над беззащитными издеваешься?

Васька был старше на два года, выше на голову. И он не боялся дошколенка. Но когда увидел в его руке цепь от велика, умчался прочь.

– Он бил его камнем, – шептал Гурам, а по его смуглому лицу катились слезы. – Хотел голову размозжить…

– И ты кинулся спасать?

– А что мне оставалось?

– Пройти мимо, чтобы не получить самому. Смотри, у тебя ноги в синяках и ссадинах! – Гурам носил отглаженные шортики, чем тоже бесил дворовую ребятню.

– Заживут. Зато Снежок жив. – И расцеловал котенка.

– Васька мог бы и тебя… камнем!

Гурам пожал плечами. Узкими, костлявыми. А на покрытые гематомами ножки-палочки даже внимания не обратил. Тогда Сеня и понял, что Папуас настоящий пацан. И предложил ему свою дружбу.

Снежка они, естественно, не бросили. Он стал еще одним жильцом коммуналки. Его взял к себе Сеня, потому что Гураму не разрешили, они и так вчетвером жили в одной комнате. Васька пытался свести счеты с Папуасом, но теперь за него вступились несколько мальчишек. Друг Сени – их друг.

Гурам, естественно, с отличием окончил первый класс. Его портрет повесили на доску почета. Но и Сеня на второй год не остался. Пусть на тройки, но вытянул. Спасибо Гураму, помогал с домашкой. Сеня же, в свою очередь, приобщил друга к футболу. А дворовых ребят отучил обзывать Папуасом. И тот стал Лириком. Но только к пятому классу. Именно тогда в их компании появился еще один пацан, Химик.

Он носил чудное имя Эрнест и обычную фамилию – Субботин. Мать, немка, дала имя, фамилия досталась от отца – русского. Мальчика перевели в их школу из другой, потому что в их был очень сильный педагог-химик, а Эрнест был увлечен этой наукой. В пятом классе ее еще не преподавали, но учитель позволял посещать талантливому мальчику не только занятия со старшеклассниками, но и свой кружок-лабораторию.

Эрнест был очень странным. Он блестяще учился, но гуманитарные предметы давались ему лишь потому, что он обладал феноменальной памятью. К примеру, учебник по истории Древнего Египта он прочел за сутки, запомнил все, даже картинки, и мог ответить на любой вопрос учителя. Диктанты писал без единой помарки. А вот сочинения ему не давались совсем. Как и рисование. На любых творческих конкурсах он сидел в стороне. Но тут Гурам блистал! Он не только великолепно читал стихи, но и писал их. А еще рассказы, и два из них напечатали в «Пионерской правде».

Сене же было не до школы. Он занимался в разных спортивных секциях. Не одновременно – по очереди. В одну запишется, та ему надоест, он в другую пойдет. И самбо обучался, и в волейбол с хоккеем, но по году, не больше. Для спорта дисциплина нужна, а Семен был разгильдяем.

Эрнест сам подошел к нему на перемене. Отвел в сторонку и попросил помощи. Сеня думал, защита тому нужна, чушкуют чудика наверняка, но тот, как оказалось, сам мог за себя постоять. Естественно, благодаря уму, а не физической силе. Подкидывал в карманы и портфели обидчиков мини-бомбочки. Особенно хорошо у него вонючки получались.