Я знаю, на что ты смотришь
Шрифт:
Не могу стоять на месте. Это же полный пиздец!
Перемахиваю через барную стойку и пересекаю зал. И очень даже вовремя, потому что Ева криво взмахивает своим оружием, а ее противник очень даже точно выбрасывает руку вперед.
Обхватываю ее за талию одной рукой, прижимая спиной к своей груди. Второй выхватываю разбитую бутылку. Ева перебирает ногами, вцепившись ногтями в мое запястье, приходится оторвать ее от пола.
— Выведите его отсюда! — ору на охранников, которые, наконец, включили мозг и держат быка за руки, не давая
Получаю затылком в подбородок. Ну, тварь ты белобрысая! Тащу Еву на выход, к пляжу. Она до крови царапает мне руку, бьется, как психованная росомаха, но, что странно, молчит. Слышу только короткий писк, когда кидаю ее в воду, зайдя в море по колено.
— Остынь, ебанашка! — произношу, тяжело дыша.
— Попался, сладкий, — смеется ведьма, прыгая мне на шею.
Мы падаем в прохладную воду на мягкий песок, и я только сейчас понимаю, какую ошибку совершил.
Ева хохочет, точно сумасшедшая, пока борется со мной на мелководье. Вся моя форма промокла, ее платье тоже. Пытаюсь скинуть с себя психованную ведьму, но ее руки везде… Горячее тело напротив моего, на ее ресницах блестят капли воды. В какой-то момент оба замираем, словно кто-то нажал на паузу.
Я упираюсь руками в песчаное дно, Ева держится за мои плечи. Одна ее нога закинута мне на поясницу. Тяжелое дыхание срывается с губ, сердце грохочет в груди. Объятия моря, запах воды и соли. Не понимаю, что мной движет, но тянусь ближе к лицу напротив. Ева отзывается, повторяя мой жест. Так же медленно и мучительно, считая секунды до взрыва.
— Неужели ты думала, что это сработает? — спрашиваю тихо и ласково, ломая ее систему и восприятие ситуации.
Резко поднимаюсь на ноги, отцепляя от себя ведьму в процессе, и шагаю на берег, закипая от злости.
— Максим! — истерический крик Гоши заставляет меня остановиться.
Вот черт! Готовлюсь к худшему. Никто ведь даже слушать меня не станет. Я нарушил правила, покинул рабочее место, да еще и искупал их королеву. И ничего, что если бы я этого не сделал, ей бы прилетело куда больше от быка, перед которым она так бесстрашно махала красной тряпкой. Дебилка! Она исполнила, а выгребать теперь мне. Да и похер. Я готов собраться и уехать отсюда прямо сейчас.
— Ты хоть представляешь?.. — говорит Гоша, приближаясь ко мне.
— Не зунди, Капитошка, — слышу голос за спиной и плеск воды.
На мое плечо ложится рука, а к боку прижимается тело. Напрягаюсь, но не дергаюсь. Что задумала эта стервозина?
— Это я виновата, — продолжает Ева, и лицо Гоши вытягивается в кабачок. — Максим помог разрулить ситуацию. Я готова понести наказание вместо него.
— Ева Адамовна, — бормочет менеджер. — Я…
— Давай так, Капитошка. Ты сейчас принесешь сухую форму, Макс переоденется и вернется на свое рабочее место, а мы с тобой сделаем вид, что ничего не случилось. М-м? Как тебе план? Уверена, никто ничего не заметит.
Не заметит?
— Но… — начинает Гоша, бегая взглядом от моего лица к ее.
— Тебе не нравится? — произносит Ева, превращаясь из девочки-принцессы в фурию.
— Нет. Я… Да, конечно. Сейчас все сделаю.
— Чудно! — задорно отзывается ведьма, вновь сменив образ. — Не переживай, сладкий. Сейчас все решим, — сжимает мое плечо.
Как только Гоша поворачивается к нам спиной, я тут же отхожу на шаг вправо. И еще один, а потом еще. Вдавливаю ступнями песок, двигаясь к пустым бунгало, чтобы скрыться от взглядов посетителей бара. Гости не должны видеть персонал в таком виде. У меня сейчас мозг взорвется. Не возможно понять эту девчонку. Это нереально! Что она опять задумала?! Нахера плетется следом?!
— Ева Адамовна? — не получается сдержать нервный смешок. — А фамилия у тебя не Боголюбова случайно?
— Райская, — спокойно отвечает она.
Останавливаюсь и разворачиваюсь, чтобы послать ее на облачко ангелов кадрить, но… Ева снова меняется. Умиротворение в чертах лица, штиль во взгляде. Никакой нарочитой сексуальности в стойке, но… Белый сарафан вымок и прекрасно демонстрирует отсутствие белья.
Черт!
Она оружие массового поражения, не меньше.
— Родители у тебя с юмором.
— Бабушка, — поправляет она и слабо улыбается, пропадая в каком-то воспоминании.
Не могу понять, кто передо мной. Точно другой человек. Она становится почти прозрачной, будто вот-вот исчезнет и лишит меня возможности любоваться ею. Но разум все еще пашет, потому что вовремя напоминает, что произошло десять минут назад.
— А теперь скажи мне, — разбиваю ее щит из невинности и милоты грубым голосом, — ты вменяемая? Что это было в баре?
— А что? — пожимает плечами.
— Ты чуть по лицу не получила.
— Не впервой.
— И почему я не удивлен? — качаю головой, так и хочется схватить эту девчонку и выпороть, чтобы мозги на место встали.
— Мои синяки бы зажили, а вот глаза он бы себе новые не отрастил. Края бутылки были достаточно острые.
— Ты больная… Почему охрана тебя не остановила?
— Потому что я их попросила.
— Ты сделала это специально, — осознание бьет в голову. — Чтобы подставить меня.
— Скорее… Просто хотела кое в чем убедиться.
— В чем?
— Ты добрый. Не оставил девушку в беде, хоть и делаешь вид, что я тебе неприятна.
— Это правда!
— Но ты вмешался, вместо того, чтобы увидеть, как меня…
— Так сделал бы любой!
— Но кроме тебя никто даже не шелохнулся.
— Да потому что ты тут устроила какой-то цирк с правилами и условием неприкосновенности.
— О котором ты тоже знал.
— Что ты пытаешься этим сказать?
Во мне пышет пламя, и даже мокрая одежда и ветер не может остудить пыл.