Я. Люди. События. История первая
Шрифт:
Старшая Державина напомнила, что "не за горами экзамены". Я задрал голову и вежливо поздоровался. Мне ответили. Наверное, Риткина мать долго терпела, все надеялась, что дочь образумится и вспомнит о невыученных уроках. Ранее не заявила о себе только по одной причине: я считался воспитанным мальчиком из порядочной интеллигентной семьи, с которым "можно дружить".
Когда Рита бросила: "Сейчас", ее мать проворковала:
– Ритуля, пора-пора. - И скрылась в недрах квартиры, дав негласное разрешение на прощание.
– На этот раз точно - до завтра, - улыбнулась Рита.
Я не
В народе давно "прижилась" фраза - "почувствовал себя на седьмом небе". Это обо мне в день моего первого поцелуя.
Но поцелуем этот необычный день не ограничился. Меня ждал сюрприз, который можно назвать жестким приземлением...
Расставшись с Ритой, я потянулся к своему дому. Где-то на середине пути я обратил внимания на пару, которая так же медленно прогуливалась по вечернему городу. Женщина держала мужчину под руку и о чем-то оживленно ему рассказывала. Мужчина время от времени поворачивал голову в ее сторону. Я отчетливо видел его профиль в свете уличных фонарей.
Отец никогда передо мной не отчитывался. Объявлял: "Буду во столько -то". И никогда не нарушал обещания "быть во столько-то". Всегда ночевал дома.
Сегодня утром он мне сообщил, что вернется не позже девяти.
Я взглянул на свои часы - было начало девятого.
Отец повторил мои действия - тоже взглянул на часы. И что-то сказал своей спутнице.
Я прислушался к себе. Поискал намеки ревности и не обнаружил их. Не сказать, что был рад открытию - отец нашел себе женщину, но в голове точно не помутилось. Но я отношусь к тем людям, которые невзначай могут обронить колкое, или не колкое, словцо - язвительно, или не язвительно, пошутить. Все зависит от чувства юмора, которое или есть, или его нет, третьего не дано. Я всегда понимал, что за человек передо мной, так сказать, ориентировался по обстановке.
Бывали случаи, когда меня несло - я себя не контролировал. Очень хотелось досадить человеку, который мне неприятен.
Я не был знаком с женщиной, идущей рядом с моим отцом. Но она уже вызывала у меня неприятие. Это была не подростковая ревность: отец был для меня идолом, фараоном, если хотите. Равных ему нет и быть не может. Даже моя мать не была ему равной. Но она была моей матерью.
На всякий случай попытался себя вразумить, чтобы не наделать глупостей.
Всё ради отца. Я не имею права обижать его спутницу, тем самым обижать его. Я обязан принять его выбор. Прошло три года со смерти мамы, отцу всего-то сорок пять. Скоро исполнится, первого мая. Это с моей колокольни, с моих пятнадцати, он глубокий старикан. Не старик, мужчина в расцвете лет, вполне способен завести еще одного ребенка.
Как бы я отнесся к рождению брата или сестры? Не знаю. Потому что никогда об этом не думал, мысли не допускал, что кто-то посторонний войдет в нашу с отцом жизнь, разбавит наш дуэт. Дуэт превратится в трио, потом трио станет квартетом... И так далее, без ограничений. И кем я стану в этом "коллективе"? Пустым местом. Это в "Интернационале": кто был никем, тот станет всем, в моей жизни все наоборот: был для отца всем,
Называется - образумил себя. Скорее, накрутил.
Попробую еще раз.
Это не мое дело. Это личное дело отца и этой женщины.
Я не эгоист. Если я люблю отца, я обязан принять его выбор.
Если отец ее выбрал, то она хороший человек. И мне необходимо наладить с ней отношения. Ради отца.
И чего тянуть?
Я прибавил шагу, догнал пару, пошел рядом с отцом в ногу, это было дело привычным. Мой родитель не ожидал моего появления, безразлично повернул голову в мою сторону. Безразличие исчезло. Но я не заметил нервозности, заискивания. Отец сказал своим обычным голосом:
– О, сынок! А ты здесь откуда?
– Добрый вечер, - поприветствовал я обоих.
– Я провожал Риту. Мы ходили в кино.
– Что смотрели?
– "Сказ про то, как царь Петр арапа женил".
– Хороший фильм, говорят. Мы тоже хотели пойти, но потом решили прогуляться.
– Отец опомнился и представил мне свою даму, - познакомься, это Анастасия Олеговна. Мы вместе работаем.
Хотелось мне съязвить по поводу "вместе работаем", но я сдержался.
Анастасия Олеговна сунула мне свою ладошку - дала понять, что я взрослый, поэтому могу понять отца, и назвалась:
– Саможенова.
– И зачем-то добавила, - с одним "ж".
Я сдержал рвущийся наружу смешок, посерьезнел и назвался:
– Роман... Хруцкий.
Обменявшись рукопожатием, мы продолжили шествие втроем. Повисло тягостное молчание.
– Александр... Федорович, я сама доберусь до дома, - прошелестела Анастасия Олеговна.
– Тем более, до дома всего-то два шага.
– Хм... Мы тебя проводим. И не спорь, - не совсем уверенно произнес мой родитель.
Следующую часть пути мы обсуждали второй месяц весны. Проводили Саможенову - с одним "ж" - до дома: два шага вылились в поездку на автобусе, и заняли минут десять. В ту пору люди не знали, что такое "пробки" на дорогах. А билет на автобус стоил пять копеек.
Не сговариваясь, в обратный путь мы с отцом отправились пешком. Отец откровенно мне рассказал о своих чувствах к Анастасии Олеговне. Но если я буду против их отношений, то... Я был не против. Но поставил одно условие - в нашей квартире не может поселиться другая женщина.
Отец мне обещал. И сразу повеселел, обнял меня за плечи, встряхнул и сказал:
– Эх, Ромка, всё у нас будет хорошо, даже не сомневайся!
– Подумал и поинтересовался у меня, - я прав? Все будет хорошо?
– Даже не сомневайся, - повторил я его же слова и тоже обнял отца за плечи.
Со стороны мы походили на двух матросов, сошедших по трапу корабля на сушу и готовых к различного рода развлечениям.
– Она тебе понравилась?
– не выдержал отец.
– С виду ничего, - промямлил я.
Отец странно на меня посмотрел. Я опомнился и поспешил исправить свою ошибку:
– Нормальная тетка, мне-то что, лишь бы тебе нравилась. Со мной ей не жить, - полувопросительно-полуутвердительно проговорил я.
– Не жить, - согласился отец, - твое условие я принимаю. Тебе не пять лет, справишься. Но оставлять тебя без контроля я не собираюсь.