"Я"
Шрифт:
Да, злодеи хитро придумали – переложить ответственность за свои кровавые дела на меня, а самим остаться с "чистой" совестью!
– Ответ "нет"! – резко подчеркнул я. – Но если предположить ответ "да", то каким образом вы собираетесь это делать? – спросил я.
– Всем этим людям мы скажем, что отправляем их на переселение – оно, естественно, будет происходить через тоннели. Обреченные по системе туннелей будут доставлены к основному туннелю, который выйдет прямо на звезду. В результате, люди сядут, как обычно, в вагончики и, пройдя через тоннели, сгорят в звезде – ни криков, ни слез, ни трупов. Со звездой
Строителям, которые будут делать главный тоннель, и транспортникам, которые будут перевозить людей, необходимо объяснить, что в вагонах, предназначенных для перевозки населения и имеющих соответствующее клеймо – "Для людей", будут перевозиться человеческие трупы с планетарных систем, население которых полностью погибло во время войны, и на самом деле в некоторых вагончиках действительно будут погибшие люди, но в остальных… – там будут пока еще живые люди, сдавшиеся нам в плен, и ради уничтожения которых все это и будет затеяно.
Сбор разлагающейся биомассы с погибших планетарных систем будет осуществляться следующим образом: специальные роботы, управляемые квалифицированными операторами, будут собирать мертвых людей и тела крупных животных на этих планетах и перемещать их в вагоны. Трупы нужно уничтожать для того, чтобы погасить разыгравшиеся эпидемии; при этом должны быть использованы вагоны "Для людей", а не грузовые потому, что грузовые вагоны нужны нашей промышленности для обеспечения потребностей в военных перевозках.
Получается все очень логично – останки уничтожаются для улучшения экологии (в противном случае эти планеты еще многие десятилетия будут непригодны для жизни), а пленные перемещаются в специальные лагеря; а то, что из-за неразберихи с вагончиками и те, и другие будут сожжены – не наша вина. Никаких документов нигде не останется – мы будем отдавать только устные приказания, чего вполне достаточно для исполнения во время войны и для того, чтобы не оставлять никаких следов. Часть пленных, порядка 10-20%, конечно же, останется в живых и благополучно прибудет туда, куда и переселялись – они в действительности будут помещены в лагеря, где их будут кормить и лечить, а после войны выпустят, так что все получается достаточно чисто и логично, поэтому ни о каком преступлении речь в принципе не должна возникнуть – речь может идти только лишь о технических ошибках и накладках, вызванных войной – только и всего. Победителей судить будет некому – это не суд над проигравшей стороной, а для суда истории останется больше вопросов и троеточий, нежели ответов; но в чем заключается главная проблема, так это в моральной стороне вопроса – и мы бы хотели, чтобы ты помог нам разобраться с этим.
– Наши союзники знают обо всем этом? – уточнил я, выделив интонацией слово "всем".
– Да, и они согласны, – ответил собеседник. – Мы все ждем от тебя решения этого вопроса.
– Я буду думать, – решил я. – Отвезите меня домой – когда я решу эту проблему, тогда я свяжусь с вами.
– Вот тебе номер, набери его и назови себя, – глава государства дал мне бумажку, – и тебя сразу же соединят со мной. И поторопись – тебя ждут, да и война заканчивается!
– Всему свое время.
Меня отвезли домой – да, они задали мне серьезную задачу, но я был уверен в том, что успешно решу ее.
Я долго
…Мы встретились в большой комнате. Разговор с ними я начал так:
– Вы все представляете государства и можете говорить от имени своих народов. Я знаю, что вы хотите уничтожить пленных,- это преступно, и поэтому я спрашиваю всех вас: "Хотите ли вы это сделать или же вам это надо?"
Они посовещались, и один из них ответил за всех:
– Мы не уверены, что нам это именно "надо", скорее, мы просто "хотим".
– В таком случае вы хотите переложить всю моральную ответственность за принятие решения на меня – что ж, я согласен, но я должен до конца понять ситуацию. Для этого сделаем так – я разрешаю уничтожить пленных, но каждый из присутствующих здесь должен назвать мне имя одного своего родственника, который умрет вместе с ними, и я лично проконтролирую то, чтобы он действительно умер без обмана.
Они задумались надолго и всерьез. Чтобы им не мешать, я вышел в соседнюю комнату и стал ждать, – от их решения зависели не только судьбы каких-то далеких и потому абстрактных людей, а и, что еще более важно, судьбы их близких – это и было одной из моих целей – слить воедино далекое и близкое, чужое и родное…
Ожидание затянулось, я уже был близок к тому, чтобы заглянуть в их души и их мысли, но решил не делать этого – пусть то, что там происходит, будет тайной для меня – так даже интереснее, ведь я всегда могу восстановить все эти их разговоры в полном объеме, переместившись в прошлое.
Наконец, они приняли решение, и пригласили меня выслушать его. Мужчины явно постарели за это время – решение далось им очень нелегко.
– Мы согласны, – сказал один из них. – Мы уже наметили родственников – вот список, – и протянул мне лист бумаги.
– Итак, – начал говорить я, взяв в руки бумажку и скомкав ее, – вы согласны пожертвовать жизнями ваших родных во имя интересов народов… – и после этого вы утверждаете, что вы "хотите", а не вам "надо"?! Так "хотеть" нельзя! Следовательно, я делаю вывод о том, что уничтожение пленных в вашем понимании является необходимым и отказаться от него вы не в силах, а раз вы не можете иначе, то значит незачем спрашивать моего совета, а также незачем подставлять под удар своих родственников – делайте то, без чего вы не не можете обойтись!
Вы сами нашли ответ на поставленный вами же вопрос – я только помог вам в этом.
– Значит, мы можем сделать это? – спросил один из них, пристально глядя на смятую бумагу у меня в руках.
– Не "можем", а "должны", исходя из вашей логики; а раз "должны" – значит делайте и несите за это ответственность перед собственной совестью!
У них полегчало на душе прямо моих на глазах:
– Да будет так! Спасибо тебе! – говорили они мне.
Теперь, по-моему мнению, настал психологический момент для того, чтобы узнать от них все: они должны рассказать мне то, о чем я уже знаю из их мыслей – они должны знать свое место, ибо как ни крути, а все они – пыль под ногами таких, как я.