Яблочко Ройгера
Шрифт:
— Я тут уже несколько десятком лет сижу, и очень устала. — Говорила она. — Надеюсь, мой урок он усвоил и так и быть, я верну тебя на место. Уж очень хочется посмотреть, что получится. — Она протянула свою тонкую руку и, растопырив пальцы, положила ее на мой живот, который я ровно до этого момента не ощущала. — Ты дохленькая какая-то, но ничего, справишься. Отдыхай побольше, и цитрусов побольше ешь. Да! И Нанзеи на руках не носи! Она уже тяжелая, а для твоего положения тем более.
— Мм? — Только и смогла сказать я, пытаясь приподнять неощутимые брови.
— Не смотри словно курица. — Буркнула бабулька. — Если бы твой змей не
— Что? — Я пыталась понять, о чем она говорит, но слова проскальзывали мимо, оставаясь в памяти, но, не позволяя их понять.
— Все вам надо разжевывать. — Она недовольно сжала пальцы на моем животе, и за секунду ее лицо вновь потеплело. — Вымирали твои змеи много лет. И единственные кто мог им помочь это люди. Но куда уж гордым пресмыкающимся спускаться до уровня жалких людишек!? В глаза им даже не смотреть, видите ли! Пришлось вот так, обходными методами. Все им лишь бы завоевывать, да властвовать. Никому даже в голову не пришло, что люди могут их вид спасти, но кто бы по доброй воле согласился на это, после того, как они к власти пришли? Я вынуждена была повелителя помучить, промариновать в одиночестве, чтобы до него дошло очевидное. Ты только подумай, глупая. — Она подняла на меня маленькое сморщенное лицо. — Разве сможет он теперь тиранить тех, кто подарил ему любимую и наследников? Родишь, уходите на его земли, оставьте людей в покое. Наги должны понять как хрупко счастье и как оно может ждать в самых неожиданных местах. Наладится все, изменится. Связь вашу только на время прерву, пусть помучается. А теперь иди, обрадуй своего ненаглядного! — Она убрала ладонь и махнула ей, отворачиваясь обратно к веретену.
Меня вновь подхватило непонятным порывом, и потащило назад, в самую глубь темноты.
— Стой! — Крикнула она, оборачиваясь, и меня дернуло в воздухе, задерживая на месте. — Ты главное, когда мальца родишь, не пугайся и не ори. Он потом научится!
— Чему?!
— Прощай, ананфе. — Хмыкнула она в темноту.
А мой вопрос так и пропал в воздухе, растворяясь точно так же как странное видение, которое точно покажется мне сном, как только я подниму веки, сквозь которые уже чувствую свет.
Глава 33
Непонятно. Все непонятно, но приятно.
Тело, лениво валявшееся в постели, мечтало потянуться и, послушав собственные инстинкты, я подняла затекшие руки над головой и вытянулась, довольно замычав.
Хо-ро-шо. Последний раз я так высыпалась… Не помню, слишком давно это было. Странно, что Нанзеи не разбудила. Хотя, может матушка не разрешила? Я наверное опоздала куда только могла… Ну и ладно. Возьму себе выходной, высплюсь, погуляю. Сделаю Нанзеи запеканку как обещала. И как только она умудрилась с меня ее стребовать?
В голове замельтешили образы прошедших дней и последних воспоминаний, и я резко открыла глаза, тут же об этом пожалев. Слишком ярко! Они тут же заслезились, и я попробовала сесть, наклоняя голову вниз, прячась от солнечного света, коварно пробравшегося сквозь плотную ткань портьер.
Воздух в комнате пах свежестью и минералами, сквозняк, шевеливший шторы приносил аромат спелых цитрусов, проникая в нос шаловливым шлейфом, от которого я резко захотела мандарин. Сейчас же. Сию секунду.
Немного
Я сидела в центре его огромной постели, укрытая нежно-бежевым покрывалом, среди вороха мягких подушек и… совершенно голая. Хмыкнув сама себе, я вздрогнула, когда в воспоминаниях поднялась картинка кусающей меня за шею Сотары. Я прижала ладонь к месту укуса, но ничего не почувствовала, будто все успело зажить.
Сколько я здесь? Что успело за это время произойти?
Сидеть спокойно больше не было сил, и, не смотря на слабость, я скатилась с постели, со стоном распрямляясь в воздухе.
Тааак, стоять!
Приказ, отданный самой себе, неожиданно помог, и, обводя глазами комнату, я обнаружила тонкий шелковый мужской халат, которым без зазрения совести воспользовалась, затягивая непослушными пальцами узелок на поясе. Обуви не нашлось, но это сейчас меня вряд ли бы остановило, и я уверенно двинулась к выходу, ненароком заглянув в зеркало у входа.
Отражение меня удивило.
Чистое лицо, без признаков заспанности, расчёсанные волосы, заплетенные в аккуратную косу, не угрожали не прочесанными колтунами и, на всякий случай, я потрогала свое лицо, убеждаясь в том, что это действительно отражение, а не картина, изображавшая меня с самой выгодной из сторон. Но девушка напротив так же коснулась лица и неуверенно провела пальцами виску, спускаясь к губам, которые неожиданно сочно аллели на светлой коже.
Странно, очень странно.
С трудом ориентируясь, я шла по теплому, нагретому солнцем мрамору, в поисках хоть одной живой души, но крепость словно вымерла и встречала меня сейчас пустынными коридорами. И уже отчаявшись и приготовившись звать на помощь, я услышала шум, или скорее смех, откуда-то из глубин коридоров.
Нанзеи! Это точно была моя малышка!
Я мчалась на звук, игнорируя подгибающиеся ноги и только у дверей остановилась, переводя дыхание. Картина что мне открылась, была неожиданно умилительной и какой-то умиротворяющей.
Советник, собственной персоной, медитируя, прикрыл глаза, игнорируя ползающего по его мощным кольцам хвоста, ребенка. Малышка весело смеялась, открыв самую настоящую охоту на кончик змеиной конечности, который ловко и вертляво ускользал от нее, водя ребенка по кругу. И только едва заметный излом губ советника, погрузившегося в свои мысли говорил о том, что так и задумано. Светлая комната, напомнившая гостиную, только с меньшим количеством мебели, позволила мне полностью обвести ее взглядом, заметив у высокого окна еще одного змея и кресло, в котором сидела матушка, пряча смущенную улыбку от Атая, кажется, так его звали.
На змее был камзол из темно-синей ткани, выгодно подчеркивающей его стать, а седые волосы, собранные в хвост сияли серебром. Мне показалось, что матушка словно помолодела. Когда я видела их вместе последний раз, она выглядела намного старше своего спутника, но сейчас…. Рядом не было привычной тросточки, спина распрямилась, позволив ей гордо расправить плечи, а кожа будто разгладилась, оставив только самые яркие, эмоциональные морщины, преображая матушку, превращая ее из старушки в пожилую, но элегантную женщину. Они хорошо смотрелись, и, судя по тому, как бережно он сжимал ее ладонь, не только смотрелись, но и понимали друг друга.