Яблоко Немезиды
Шрифт:
— Ты придаешь этому чересчур большое значение. Но мы можем послать Грейвса. У тебя есть адрес?
— В Рио Грейвса не пошлешь, — усмехнулся Коун. — Я хочу попросить тебя связаться с тамошней полицией. А Грейвс пусть пока сходит на почту. Кинг-стрит, 21. Ему там нужно порыться в корешках квитанций на отправленные телеграммы. — И Коун рассказал Грегори о том, что ему сообщила Бекки. Про статуэтку он не сказал ни слова. Статуэтка к делу банды торговцев амулетами не имела отношения.
— А почему ты сам?.. —
— Наклевывается одно дельце, — уклончиво ответил Коун. — Требуется мое личное присутствие.
— Ну что ж. Постараюсь тебе помочь…
Редакция “Экспресса” встретила Коуна стуком пишущих машинок и телетайпов. Фримен ждал его. Взял под руку и повел по застекленному коридору мимо многочисленных дверей с табличками. Возле одной остановился, сказал: “Здесь можно спокойно поболтать”. Они вошли в небольшую комнату, где маленький остроносый человек что-то печатал. “Роби, — сказал Фримен ласково, — будь добр, дай нам возможность потолковать”. Остроносый поднял тоскующий взгляд на вошедших, произнес нечто непонятное, выдернул из машинки листок и хлопнул дверью. Фримен засмеялся.
— Самый покладистый парень. Литературный обозреватель. Ему выделили эту комнатку, чтобы мог работать в тишине. Он даже ночует тут. Говорят, ненормальный, не выносит шума, боится людей. Но пишет толково, вот и держат. Вообще-то в каждой редакции есть свой идиотик. Но черт с ним. Я тут узнал такое, что закачаешься. Оказывается, Бредли незадолго до гибели был в “Экспрессе”. Предлагал какой-то разоблачительный материал. Обещал принести, да так и не пришел.
— Вот он, — сказал Коун, доставая пленку.
Фримен развернул рулончик.
— Похоже на странички, — заметил он, рассматривая пленку, — а текст непонятен. Где вы ее достали?
— Бекки принесла. — Коун коротко рассказал об утренних событиях.
— Отдать в лабораторию? — спросил Фримен.
— Пожалуй. Только без объяснений.
Фримен вышел. Вернулся он через десять минут.
— Сделано. Фотограф сам принесет отпечатки. Мы успеем покурить.
— Удалось вам интервью с министром?
— А ну его к дьяволу.
— Что так?
— Старый ипохондрик оказался умнее, чем я думал. Он принял меня, усадил, но только не ответил на вопросы. Он попросту молчал. Постукивал пальцами по столу и поглядывал рассеянно по сторонам, пока я лез из кожи. Потом ласково улыбнулся и предложил мне чашечку кофе. Еще немного, и он погладил бы меня по голове. Ясно, что дело нечисто. А вот поди укуси…
— Мне представляется, — задумчиво произнес Коун, — что и Мелтон, и Кирпи — жертвы собственного любопытства.
— Пленка?
— Да. Для шефа смерть Бредли тоже была неожиданностью. Когда Эльвира затеяла свою игру с шахом, Кирпи что-то почуял. Он и Мелтон насторожились, ибо возникла реальная угроза их бизнесу с наркотиками.
— С наркотиками?
— Ну
Фримен поднял брови. Коун рассказал ему о разговоре с Броуди.
— Так, — произнес журналист. — Значит, мы вступаем в область недозволенного.
— Я почувствовал это давно, — заметил Коун.
— Это больше чем скандал, — задумчиво сказал Фримен. — “Экспресс” едва ли возьмется за такую задачу. Шеф полиции — и торговля наркотиками. Да. Ситуация.
— Плюс пленка. Еще неизвестно, что там.
— Н-да. Выходит, Эльвира хотела кого-то шантажировать. А Кирпи и Мелтон…
— Пытались вырвать пленку из рук Эльвиры, — докончил Коун.
— А их благополучно отправили на тот свет. Служба безопасности закамуфлировала все это под красный цвет. Кто же стоит за кулисами?
Коун взглянул на часы.
— Скоро мы об этом узнаем. Но независимо от результата надо думать, что делать дальше.
— Бороться, — лаконично ответил Фримен.
— Вдвоем? — усмехнулся Коун.
Фримен не ответил. Пристально поглядел на Коуна и похлопал его по плечу. Инспектор снова улыбнулся.
— Честное слово, Фримен, — сказал он, — честное слово, я начинаю подозревать нечто такое, что вам, возможно, не понравится.
— Что именно?
— Вы для меня большая загадка, чем все дело Бредли. А ведь я вас давно знаю. Почему вы ушли в “Экспресс”?
— Я же вам говорил.
Коун погрозил пальцем.
— Ну ладно, — сказал он. — Значит, бороться?
— Сначала посмотрим: с кем? — сказал Фримен, набирая номер. — Эдди, — крикнул он в трубку. — Ты скоро? Идешь? Ну, давай, мы в комнате Роби.
Эдди оказался невысоким толстяком с сердитым лицом. Он раскинул веером перед Коуном и Фрименом пачку фотографий и тут же полез в карман за платком. Пока он чихал за спиной, Коун и журналист перебирали снимки. Они были одинаковыми. На каждой фотографии явственно виднелась страничка какой-то книги на незнакомом языке.
— Что за черт? — проворчал Коун.
— Ты ничего не напутал, Эдди? — спросил Фримен.
Эдди чихнул в последний раз и презрительно взглянул на Фримена.
— Хорошо, хорошо, Эдди, — заторопился Фримен. — Беру свои слова назад. А тебе спасибо.
Эдди ушел. Коун и Фримен переглянулись. Первым не выдержал Фримен. Он захохотал. Коун растерянно перебирал снимки, потом швырнул всю пачку в угол и сердито сказал:
— Между прочим, мне совсем не весело. Фримен вытер выступившие слезы.
— Не могу, — наконец сказал он. — Это же черт знает что. Откуда оно могло взяться?
— Это-то ясно, — сказал Коун. — Непонятно, зачем оно сделано.
На пленке, которую принесла Коуну Бекки, многократно повторялась одна и та же страничка “Извлечений из Корана”. Только одна страничка. На всех кадрах.