Яблоня от яблочек
Шрифт:
Не стал он также засовывать пачку обратно в карман, а, помедлив, встал, отошел к соседней, тоже пустующей, лавочке и выбросил пачку в урну. Видимо, решительно и бесповоротно надумал с курением завязать, и настал момент сделать такой символический жест. Но чтоб не возникло искушения вытащить пачку обратно, выбросил ее подальше, хотя урна имелась и рядом с его лавочкой. Потом вернулся обратно, подальше от соблазна, а может, просто облюбованная им раньше лавочка была ему более симпатична. Или голубой цвет ему больше
Мужик, присев на лавочку, перевел дух и откинулся на спинку, вольготно раскинув руки. Вскоре с другой стороны сквера, из-за памятника, появился еще один мужик и подсел к первому, бесцеремонно его потеснив.
Между тем неудачливые «наружницы» и не подумали отстать от объекта. Распрямившись после того, как почистили перышки, точнее, юбку Бабищи, они все же успели заметить, что чистопородный артюховский хам скрылся в сквере.
– Слушай, – сварливо сказала та, что подходила удостоверяться и поразила Купцова способностью взлетать как вертолет, – Я все-таки хочу расставить точки над «ё»!
– То есть?
– Хочу окончательно удостовериться, Купцов он или не Купцов. Хотя, в общем-то, уже и так понятно, что не он.
– И когда тебе это стало понятно?
– Купцов никогда бы не сказал, что шляпа на мне, как на корове седло.
– Он же не предполагал, что это ты.
– Любой знакомой женщине не сказал бы!
– То есть все остальное, кроме шляпки, твой Купцов МОГ бы сказать НЕЗНАКОМОЙ женщине? И сказать ТАКИМ тоном?
– Ну… Мало ли какие обстоятельства случились в его жизни! В каком он жил окружении. Влияние среды, знаешь ли…
– Жены, ты хочешь сказать? – уточнила подруга.
– Жена – тоже часть среды, и весьма существенная.
– Но не до такой же степени могла повлиять… существенная часть среды? Обычно женское влияние облагораживает!
– Мы же не знаем, до какой степени озверения могла довести эта… «среда» нормального в прошлом мужика!
– Мы же пока ни в чем не уверены. Может, у этого мужика была совсем другая среда. Не та, которую мы видели.
– Может… А может, очень похожая на ту, что мы видели. То-то он и рычит, как пес, которого палкой дразнят.
– Ну хорошо, ты подойдешь. А если он тебя опять пошлет? Или вообще стукнет? Мало тебе одной испорченной юбки и ушибленного копчика?
– Но я же сейчас пойду без мороженого. Копчик переболит, чем-нибудь помажу. Я прямо вся на эмоциях! Я, конечно, сплоховала от неожиданности, но теперь-то я предупреждена, чего от него можно ждать! Следовательно, вооружена. В любом случае, я не привыкла уходить вот так – молча утеревшись и в испорченной юбке! Тем более, утереться от Купцова! – вздернула она подбородок.
– Но ты же сейчас сказала, что тебе стало понятно, что это не Купцов. Впрочем, я и сама начинаю склоняться к этой мысли.
– Да-а-а?
– Ну, смотри. Ты называешь его фамилию. Несколько секунд у него уходит на узнавание тебя. Он мысленно отбрасывает все твои наслоения, напластования, морщины, так сказать, годовые кольца. Не настолько ты разительно изменилась, чтоб он мог не узнать любимую девушку! Опять же – голос!.. Но он не признал. Значит, не Купцов.
– Ничего не значит, хоть и логично. Он мог просто не захотеть меня узнавать, хотя и узнал, по истечении секунд, следуя твоей логике. И если так, это для меня вдвойне оскорбительно. А голос… Ты ведь тоже меня не узнала по голосу. Нет, надо все же убедиться окончательно, для чистоты эксперимента.
– Ладно, идем убеждаться.
И они пошкандыбали к скверу. Осторожно заглянув, увидели своего хама в конце аллеи, сидящим в одиночестве на лавочке под памятником Солдату-победителю. Точнее, в одиночестве он находился именно в данный момент, а от лавочки торопливо удалялся по аллее в противоположную от них сторону мужик, минуту назад, скорее всего, сидевший рядом с предполагаемым Купцовым. Мужик скрылся за памятником.
– Ты посмотри! – опять взъерепенилась Бабища, – Этот козел, обхамив женщину, сидит, как ни в чем не бывало. Развалился барином и наслаждается жизнью.
– Может, он как раз пытается тебя вспомнить? Мысленно отбрасывает твои годовые кольца?
– Купцов никогда не был тормозом! Он уже давно отбросил бы их. И потом, когда человек погружен в воспоминания, он сидит как-то по-другому… Сгорбившись, задумавшись, загрустив…
– Да нет, он вроде немножко все же запечалился. Видишь, голову повесил…
– Ага, – саркастически заметила Бабища. – Наверно, он осознал, что был со мной не слишком вежлив. Он, знаешь ли, мог запечалиться совсем по другому поводу. Может, у него есть другие причины печалиться, помимо того, что он меня до смерти напугал? Может, ему тот мужик, что убегал, какую-то неприятную вещь сказал.
– Как-то он неестественно ее повесил, свою буйну голову, тебе не кажется? Для человека, погруженного в воспоминания, так сидеть неудобно, тем более, с раскинутыми по спинке лавочки руками. В этом есть какое-то несоответствие…
– Пожалуй, я с тобой соглашусь… А вдруг ему плохо с сердцем стало? Если он даже и не Купцов, все же человек!
– Давай уже не будем гадать! – раздраженно воскликнула подруга. – Если ты еще лелеешь надежду, что это Купцов, так иди и в этом убедись! Или уже разубедись.
– Ты, конечно, права, – решительно сказала Бабища, однако не двигаясь с места и продолжая издали пристально вглядываться в своего обидчика.
– Ну?!!
– Не мешай, я думаю.
– Ты в этот-то раз хорошо его рассмотрела? У тебя была такая возможность! Вы же какое-то время разговаривали.